Последний час надежды
Шрифт:
Быстро Поль сделал из них «шестёрок». Слишком быстро. Я прошёл мимо, ожидая удара или чего-то такого, но ничего не случилось.
Брюс, общежитие, 12 апреля 2010 года, 13:00
Мне пора собираться на лекцию. Ручаюсь, я и там буду сидеть, как прокажённый — вокруг никого, все делают вид, что меня нет. Ладно, плевать! Я не собираюсь сдаваться и уезжать отсюда до окончания курса. Я запустил руку в карман брюк — платок так и лежал там — и в сотый раз подумал, не
Лифт занят. Ладно, прогуляюсь. Я услышал смех, голос Ники этажом ниже — и невольно вышел в коридор, словно у меня могли быть дела на том этаже.
У меня чуть челюсть не отвисла. Ники шла в обнимку с Кристин Фаро — «медвежонком». Неразговорчивая, коренастая, Кристин никем не интересовалась и водила дружбу только с Шарлоттой Бреннер, с которой и жила в одной комнате. Что задумала Ники?
Ники что-то шептала на ухо Кристин и та смущённо улыбалась, отводила взгляд. Они прошли мимо меня — Ники меня теперь в упор не видела, Кристин не видела всегда.
— Да, моё солнышко, — услышал я голос Ники. — Только скажи!
Кристин рассмеялась, прижалась к Ники… о Кристин и Шарлотте что-то говорили, с усмешкой, но я старался не слушать сплетни. То, как рука Ники скользнула по Кристин… что-то здесь кроме дружбы, точно. Ники, что ты задумала на этот раз? Какую гадость для Кристин?
Они ушли вниз по лестнице, и я только сейчас заметил, что в том конце коридора стоит, глядя в пространство, Шарлотта Бреннер. Осунувшаяся, бледная, жалкая тень самой себя. Совсем недавно она могла во всём затмить Ники, если бы её интересовало чьё-то внимание.
Она увидела, что я смотрю на неё, и быстрым шагом вернулась в свою комнату.
Брюс, общежитие, 12 апреля 2010 года, 21:00
Когда тебя не видят в упор люди, с которым только вчера были не разлей вода — очень противно. Я уже не знал, к кому можно за чем подойти. С другой стороны, если из-за судимости отца, настоящей или нет, так начинают ко мне относиться, то настоящие ли то друзья?
Пойду погуляю, решил я. Сидеть в каморке, пропахшей пылью и дезинфекцией, нет никаких сил. Главное, не поддаться на очевидные искушения — например, не напиться.
Я надел плащ, взял с собой бумажник — всё же зайду в кафе, просто посидеть в тепле. И всё.
Не знаю, что меня заставило опуститься на этаж. Может, я хотел вновь заглянуть к Софии. Она одна разговаривала со мной — правда, только если рядом не было Жана или Поля. И тоже стала тенью самой себя — нет решительности, нет мрачной уверенности и язвительных шуток. Серая мышка.
Тихо. За её дверью — тихо. Я не стал вслушиваться — саму Софию за этим не раз ловили и всякий раз она с негодованием заявляла, что не подслушивает, просто не хочет приходить невовремя. И всегда краснела. Ты так мило краснеешь, Софи…
Щелчок. Дверь открылась в конце коридора. Шарлотта, в плаще и с сумкой на плече. Сумка, похоже, тяжёлая.
Она шла, ничего не видя и не слыша. Я мог просто отойти и пропустить её, но что-то снова подтолкнуло меня.
— Шарлотта? Может, помочь?
Она вздрогнула, сумка соскользнула с её плеча и, не поймай я её, упала бы.
— Боже правый, Брюс! Что ты тут делаешь?
Она оглянулась.
— Помоги, если хочешь. И проводи, если нетрудно.
— Уезжаешь? — и я понял — да, уезжает, насовсем.
Она кивнула, и видно — если бы спрашивал не я, расплакалась.
— Идём, — я взял сумку. Тяжела! Что там, книги?
Она помедлила, затем взяла меня за руку. И почти сразу отпустила.
— Идём, Брюс. Зайду в кафе, выпить хочется — сил нет. Составишь компанию?
Брюс, кафе, 12 апреля 2010 года, 21:50
Я пил кофе, Шарлотта — чередовала коньяк и кофе. Она закурила — с сигаретой она выглядела постаревшей, и вовсе не походила на прежнюю надменную красавицу. Многие за ней ухаживали, но все получили от ворот поворот.
— Брюс, — Шарлотта потушила сигарету. — Я знаю, это не моё собачье дело, но у вас было с ней что-нибудь?
Я понял, о ком она.
— Я не помню, чтобы было, — пожал я плечами.
Она покивала, опустив взгляд.
— Тогда почему она всем и каждому треплется, какая ты сволочь?
Я чуть не подавился кофе.
— Понятия не имею, Шарлотта. Мне всё равно, если честно, пусть говорит что хочет.
— Лотти. Терпеть не могу «Шарлотту», — она резко затушила сигарету, табак рассыпался по всей пепельнице. — Ты её любишь?
Я не нашёлся, что сказать.
— Молчи. Терпеть не могу, когда мужики врут. Правды всё равно ведь не скажешь.
Я усмехнулся. Шарлотта подозвала официанта, молча ткнула ногтем в пункт меню.
— У неё никогда не было друзей, — Шарлотта добыла вторую сигарету, попыталась закурить — выронила и сигарету, и зажигалку. — Её всегда дразнили, издевались. Никто не замечал, какая она добрая и необычная, — она выронила и треть сигарету, смахнула пачку с оставшимися на стол.
Я молча смотрел в её глаза.
— Я дарила ей цветы, каждый день. Боже, это было прекрасно. Я никогда не думала, что могу быть так счастлива. Я отговаривала её ехать сюда, но она упрямая. Поехала сама и меня заставила, хотя я всё равно бы поехала.
В кафе почему-то немноголюдно, хотя часам к десяти столик обычно уже не найти. Шарлотта сумела унять дрожь в руках и закурила вновь.
— Слушай, я три года как бросила курить! — Усмехнулась. Потушила сигарету. — Она терпеть не может табака. Что со мной такое? Брюс, я что-то разговорилась, ты прости. Тебе самому сейчас плохо, я же вижу.