Последний час надежды
Шрифт:
— Этого не может быть, — София медленно положила коробочку на стол. Закрыла глаза. Открыла, вздрогнула. Прикоснулась к розе кончиком указательного пальца, вздрогнула вновь. — Этого не может быть!
— София, — повторила Доминик. — Может быть. Всё может быть. Я прошу, чтобы ты села, рядом с Брюсом, и выслушала меня. Чтобы вы оба выслушали, — она словно только что заметила моё присутствие. — Я обещала Брюсу, что всё расскажу. Постепенно. Мне нужно, чтобы вы поверили: я говорю правду. Хорошо?
Мы с Софией переглянулись. Посмотрели ей в глаза, кивнули.
Доминик встала из-за стола, пересела на другую часть дивана, у двери. Потёрла виски ладонями и начала рассказывать.
Мне показалось, что я задремал. Что вовсе не удивительно, после всего пережитого. Внимание словно включилось, я стал осознавать, что слышу и вижу. Боковым зрением заметил, что София слушает. Что принимает то, что ей говорят — чуть кивает, когда Ники делает паузу. София, тебе никогда не научиться лгать, тело выдаёт тебя.
— …Поль Вернье возглавлял их ячейку в Университете, — закончила Ники. — Завтра в Университет приезжает президент Галлии, премьер-министр. Приезжает Её Величество королева Британии, президент Римской Федерации. Много видных учёных. Завтра все они были бы убиты.
Пауза. София сглотнула. Я посмотрел на неё. Глаза горят, возбуждена. Верит и боится того, что услышала.
— Ники… Доминик… ты, ты… агент? Ты из спецслужбы? — я чувствовал необычную смесь страха, неприязни и восхищения.
Доминик кивнула.
— Но Жан… он не мог… нет, он не мог, не мог!
— Мне очень жаль, София.
— Нет! — София бросилась к Ники. Мне показалось, что она вцепится той в лицо, но София упала на колени перед Доминик, взяла её правую ладонь обеими своими. — Он никогда не смог бы! Ники, помоги ему. Пожалуйста!
— Встань, Софи, прошу, — Доминик помогла ей подняться. Проводила к тому месту, где она сидела рядом со мной. Не глядя, пододвинула табурет, уселась. — Софи, ты просто не знаешь, как хорошо они промывают мозги. Через день-два Жану станет очень плохо. Совсем плохо. Я обязана защищать Брюса, я не смогу защитить вас всех. Этим займутся другие.
— Ты могла меня убить, — медленно проговорила София. — И Жана. Никто бы ничего не узнал.
Доминик кивнула.
— Почему не убила?
— Брюс не позволил. Он захотел, чтобы ты жила.
София посмотрела на меня. Вновь покраснела. Потянулась было к моей руке, отдёрнула.
— Мы можем уже не увидеться, — заметила Доминик. — Не обижайся, Софи… тебе было бы лучше попрощаться с Брюсом сейчас. Попрощаться так, чтобы это можно было бы запомнить навсегда.
Софию словно ударили кнутом. Она стиснула зубы. Посмотрела на Доминик (та смотрела ей в глаза, спокойно, без насмешки). Посмотрела на меня. Я шевельнулся, хотел встать. София вскочила на ноги, отскочила от меня, как от зачумлённого. Держась подальше от меня, приблизилась к Ники, вплотную. Я думал, она ударит Доминик, но София просто смотрела ей в лицо.
— Ники, ты и в самом деле ненормальная, — тихо проговорила София. — Я не знаю, что это для тебя… Я так не могу.
И выскочила наружу. Я встал, ощущая себя полным идиотом. Не знаю уж, почему. Доминик опустила взгляд, смотрела себе под ноги. Я вышел в коридор. София стояла у двери в своё купе, уткнувшись лицом в занавеску на окне.
— Нет, Брюс, — услышал я, когда до Софии оставалось два шага. — Не прикасайся ко мне, не надо.
За окном уже светало. Поезд прибудет в Ле-Тесс через четыре часа.
София медленно обернулась. Подошла ко мне, осторожно взяла за руку. Уткнулась лбом мне в грудь.
— Я не могу, Брюс, — прошептала она. — Не заставляй, прошу. Ты… ты мне нравишься. Правда.
Я молча прижимал её к себе. За плечи, осторожно. София подняла голову. Слёзы в уголках её глаз.
— Я… — голос её стал едва слышным. — Я люблю тебя. Но Жан… я не брошу его, Брюс. Даже такого. Прости.
Она снова уткнулась мне в грудь и замерла. Не знаю, сколько мы так простояли. Наконец, она медленно отстранилась. Мы замерли, взявшись за руки, и смотрели друг другу в глаза.
Доминик права. Я никогда не отучусь оправдываться в том, чего не делал. Никогда, наверное, не отучусь. Говорить оказалось невероятно тяжело.
— Софи, — она улыбнулась, слеза скатилась по левой щеке. — Не слушай её. Я не собирался домогаться тебя.
Она обняла меня. Резко, крепко, неожиданно. Привстала, коснулась сухими губами моей щеки.
— Я знаю, — услышал я шёпот. София отошла от меня. Два или три удара сердца мы стояли и смотрели друг на друга, улыбаясь. Она кивнула и повернулась к двери. Ещё пять секунд, и я один.
Только Господь всемогущий в состоянии понять женщин.
На столе уже ничего не было. Только фонарик, в форме керосиновой лампы. Забавный. Внутри горела свеча. Ароматическая, с жасмином.
Оказывается, правую, ближайшую к двери часть дивана можно было раздвинуть, чуть не вдвое. Ники так и сделала. Постель была готова. Сама Доминик так и сидела на табурете.
— Не уговорил? — подняла она взгляд. — Может, мне попробовать?
Я думал, что страшно разозлюсь. Но отчего-то совершенно успокоился. Может, у меня уже не было сил злиться. Я сел на краешек получившейся кровати.
— Ники, ты…
— …сумасшедшая, я знаю. Брюс, поверь, так было бы лучше. Для вас обоих.
Спать не хотелось, и это неправильно. Я упёрся локтями в колени, спрятал лицо в ладонях.
— Брюс, тебе нужно заснуть, — Ники присела передо мной. — День получился длинным. Завтра ты отдохнёшь, как следует.
— Ты забыла сказать «обещаю», — проворчал я.
— Завтра ты отдохнёшь, как следует, обещаю.
Она не улыбнулась. Говорила и смотрела серьёзно.
Я молча поднялся, прошёл к дальнему шкафу. Разоблачился, повесил всё в шкаф. Стараясь не смотреть на Ники, вернулся к дивану и забрался под одеяло. И сразу почувствовал, что действительно хочу спать. Ники «задула» фонарик и села прямо на пол, на ковер. Я чувствовал, что она смотрит на меня.