Последний час надежды
Шрифт:
Прошло минуты три, и на лице Софии начали проступать страх и беспомощность.
В дверь постучали. Доминик уселась вертикально, открыла глаза, поморгала. — Войдите! — распорядилась она.
Дверь скользнула в сторону. В коридоре оказался носильщик, в сияющей униформе, в ослепительно белых перчатках. Он коротко поклонился и указал на два чемодана. Доминик кивнула — заносите. Указала, куда поставить. Вручила чаевые — небрежным, лёгким жестом. Носильщик вновь коротко поклонился и отбыл. Все носильщики, похоже, братья-близнецы — широкие плечи, узкое лицо, усики и приросшая к голове фуражка.
— Брюс, помоги, — мы вместе с Ники бросили чемоданы на ту полку, что под окном. Расстегнули. Внутри — полно одежды. Судя по пакетам, не из магазина подержанных вещей.
— Переоденься, Софи, — Доминик указала. — Думаю, тут есть всё, что нужно. Во втором чемодане — вещи для Жана.
— Откуда это? — тихо поинтересовалась София. Доминик прикрыла глаза.
— А это важно?
— Мне от тебя ничего не нужно, — буркнула София.
— София Лоренцо, — Доминик открыла глаза. София вздрогнула — Ники впервые обратилась к ней по полному имени. — Жан в беде. Ему скоро потребуется помощь. Серьёзная помощь. Не думай обо мне, думай о нём. Ты хочешь появиться в Ле-Тесс в таком виде?
— Но…
— София, — Доминик присела перед ней, смотрела в глаза. — Одна ты не справишься. Разреши мне помочь хотя бы так.
София долго смотрела ей в глаза, в конце концов кивнула. Оставалась насупившейся и мрачной.
— Спасибо, — Доминик встала. — Вот кнопка, вызови проводника. Закажи лекарства и ужин.
— У меня нет денег, — едва слышно призналась София.
Ники молча запустила руку в карман. На стол упала, разбираясь в полёте на купюры, пригоршня банкнот. Звонко просыпался дождик мелочи. Судя по размеру купюр, три тысячи евро там точно было. Глаза Софии широко раскрылись. Не думаю, чтобы Софии доводилось видеть так много денег сразу. С её стипендией в сто пятьдесят…
— Софи, — Доминик подошла к двери. — Я прошу тебя. Никаких вопросов. Все вопросы потом. Приведи в порядок себя и Жана. Если спросят, скажи: выпил лишнего и подрался. Через пару часов можешь подойти к нам. Брюс, — я встретил её взгляд. — Идём. Наше купе — первое.
И ушла, беззвучно закрыв дверь.
София смотрела на столик, на россыпь денег. Я поднялся… хотел что-то сказать, но передумал. Шагнул в сторону двери. Софи тут же поймала меня за руку. Я присел перед ней. Она посмотрела мне в лицо, губы её задрожали.
— Брюс, — я протянул руку к её щеке, Софи мягко отстранилась. Чёрт. — Я ничего не понимаю! — Жалобный голос. Голос человека, потерявшего контакт с реальностью.
Признаться, я сам не был уверен, что мой контакт с реальностью прочнее.
— Софи, — голос не повиновался. — Похоже, она знает, что делает. Если бы хотела убить нас, убила бы ещё там.
София кивнула, взгляд её прояснился.
— Если смогу, помогу.
Она ещё раз кивнула. Я медленно поднялся, поднялась и она.
— Брюс, — слабый, едва слышный шёпот. Жан. София тут же подбежала к нему, присела, взяла за руку. Жан открыл глаза. Смотрел куда-то в потолок. Ему явно было лучше, чем там, в лесу.
— Я здесь, Жан.
— Поль, — поразительно, но Жан попытался сесть. София не позволила ему, вернула назад. — Поль ищет тебя, Брюс. По-моему, хочет тебя убить.
— Спасибо, Жан, — я встретился взглядом с Софией, прижал палец к губам — молчи. — Я буду осторожен.
Он едва заметно кивнул и закрыл глаза. Я ещё раз встретился взглядом с Софией и подошёл к двери.
— Софи, — она посмотрела мне в лицо, не отпуская ладонь Жана. — Спрячь деньги. — Она кивнула и попыталась улыбнуться. И у неё получилось.
В первом купе всё было обставлено не хуже, чем во втором. И на диване уже стояло два чемодана. Близнецы тех, что у Софии. Видавшие виды, обтянутые настоящей, чёрной кожей; стальные ручки и выдвижные колёсики; запах путешествий, аромат роскоши, символ высшего общества. Господи. Откуда всё это?
— Ники, откуда…
На столе уже была аптечка. Бинты, салфетки, всё такое. Ники молча указала на ближайшую ко входу часть дивана. Заперла дверь.
— Начнём с тебя, Брюс. Снимай всё это. Нет, бросай прямо на пол. Всё равно это всё в мусор.
— В какой ещё…
— В чистку, в чистку. Хорошо. Постарайся не кричать.
Да уж. Она осторожно, но без лишних церемоний протёрла мне лицо чем-то спиртовым. Я смог ни разу не вскрикнуть, только шипел сквозь зубы. Наконец, Доминик осторожно протёрла мне лицо, шею и руки салфеткой и отошла. Я закрыл глаза. Боль проходила, лицо уже не пекло. Что-то в левой части груди. Наверное, рёбра. Раза три меня съездили по почкам. Почки уже дали об этом знать, надо срочно искать уборную. Похоже, вывихнуто левое плечо. Я открыл глаза. Ники сидела передо мной на корточках. Всё такая же элегантная и свежая. Теперь она улыбалась. Лицо её перестало быть лицом киборга-убийцы, стало лицом той самой Ники, с которой я говорил в тот, первый день.
— Снимай туфли и брюки, — велела она. — Примешь душ, а потом продолжим.
Я смотрел в её глаза, не решаясь расстегнуть ремень.
— Я увижу что-то новое? — осведомилась она, продолжая улыбаться.
Была не была. Сбросил с себя всё. Ощутил, что от меня несёт кровью и потом. Зажмурился, сжал зубы. Только бы не покраснеть. Открыл глаза. Ники осматривала меня — как медсестра, почти без эмоций.
— Повернись, — я подчинился. Она молча вручила мне охапку полотенец. Открыла передо мной ту самую дверцу. Точно. Все удобства — не без тесноты, но пользоваться можно.
Ники показала, как там всё включается, и ушла, закрыла за собой дверь. Мыться было очень больно, но я не осмелился бы попросить её помочь. Похоже, она это понимала. Как ей удаётся так перевоплощаться?
Минут за пятнадцать я справился. Со всеми естественными потребностями. Остались неестественные, подумалось отчего-то. Мне захотелось рассмеяться, истерически захохотать. Долго боролся, пришлось сесть прямо на пол, прижать ладонь ко рту. Если снаружи слышно, какие звуки я издаю, там решат, что пора вызывать «скорую». Или полицию.