Последний демиург

Хабарова Леока

Его дыхание обжигало, а близость лишала воли.

Чего он хочет?

– Даже если так, я ничего не помню.
– Вереск высвободилась из плена сильных рук и отступила на шаг. Она чувствовала, что щёки её пылают.
– Прошу прощения, милорд, но мне давно пора в постель.

– Да...
– протянул князь, и помутневшие глаза его прояснились. Правда не сразу и не полностью, но всё-таки...
– Конечно... Я провожу вас, но больше никаких скитаний по замку среди ночи. Обещаете?

Вереск смущённо потупила взор.

– Обещаю.

– Даёте слово?

–

Да, милорд. Даю слово.
– Вереск радовало, что Ладимир снова улыбается мальчишеской улыбкой и не глядит на неё так, будто хочет съесть.

– Вот и славно.

Он проводил её до самых дверей. Такой сильный. Могучий. Надёжный, как скала. Все страхи, ужасы, скрипы и шорохи прятались от него в самые тёмные углы. Да, Ладимир был тут хозяином, и даже безголовое чудовище поклонилось бы ему, доведись им встретиться.

– Спокойных снов, милая Вереск.
– Князь поклонился. Галантно и изящно, как истинный представитель голубых кровей.

– Спокойной ночи, милорд, - ответила она учтивым книксеном и вошла в опочивальню. Вошла и заперла засов.

Так-то лучше.

До рассвета осталось всего ничего, а Вереск чувствовала себя так, будто в еду ей подмешали сон-траву: буквально валилась с ног. Дойти бы до кровати! Дойти, не растеряв впечатлений от странного, но удивительного приключения. Вереск не знала, что взволновало её больше: тень кошмарного монстра или свидание с хозяином замка.

Угли в камине давно остыли, и в комнате стало прохладно.

Бррр... Вереск поёжилась.

Надо будет попросить Дару принести поленьев.

Она уже залезла под тяжёлое меховое одеяло, когда взгляд зацепился за... розовое пятно.

Сердце на миг остановилось. Кожа покрылась мурашками.

На тёмном кресле красовалось, поблёскивая жемчугом, платье невесты-избранницы...

Глава девятая

За завтраком прислуживала Милда. Дара, которая делала это последние три дня, уже до первых петухов покинула Приют Рассвета, снабжённая тугим кошельком, крепкой повозкой, конюшонком и... кучей разнообразных поручений. Девчушка отправилась в Пристанский город, чтобы договориться с мельничихой о поставках муки, заказать на рыбном рынке устриц и омаров, выбрать цветы и ленты для украшения зала, купить специй, что ценились на вес золота, и многое, многое другое. Обо всём этом конопатая отроковица поведала Вереск накануне, когда перестилала постель. "До приёма столько надо успеть! Осталось-то всего три недели, - щебетала Дара и тут же мечтательно вздыхала: - Ох, вот бы хоть одним глазком взглянуть на бал!". Вереск её восторгов не разделяла: мысль об отборе невест приводила в уныние, сдобренное гадливостью. Очень уж легко представлялось, как Ладимир ходит вдоль шеренги невест и смотрит их зубы, а потом даёт команду, и девушки наспех стягивают наряды, дабы продемонстрировать свои прелести. Бррр...

– Вы что-то бледны сегодня, - заметил князь, не отрываясь от письма. Он читал уже третье послание за утро.
– Плохо спали?

Вереск с лёгким стуком поставила чашку на блюдце и опустила глаза.

Он

что-то знает?

– Я спала великолепно, милорд, - она выдавила улыбку.
– Как и всегда.

Ладимир рассеянно кивнул и взял из стопки следующее письмо.

Ничего он не знает, - поняла Вереск, украдкой поглядывая на своего спасителя.
– Ничего.

Спала она великолепно, да. Вот только перед сном изорвала розовое платье в клочья, а потом спалила в очаге. Но утром наряд, как и всегда, ждал на кресле...

Милда накрывала на стол и смотрела с едва скрываемым презрением. Поджимала губы, морщилась, фыркала, бормотала что-то себе под нос.

Она считает меня шлюхой...

Что ж, с этим ничего не поделаешь. Проще продеть в игольное ушко пеньковый канат, чем перебудить в чём-то старую даму. Так что придётся терпеть. Ох! Что будет, когда она, Вереск, станет такой же прислугой! Милда попросту сживёт её со свету. А уж когда Ладимир женится...

– Есть-то будете?
– буркнула старушка. Грубость сочеталась с её пухлым румяным лицом так же гармонично, как фата с бычьими рогами.
– Стынет всё.

– Милда!
– одёрнул князь.

– Простите, милорд, - пропела служанка, приторно улыбаясь.
– Я забылась. Кушайте, кушайте, госпожа Вереск! Вы наша гостья, а принимать гостей - большая честь.

Вот коза безрогая!

Вереск ничуть не удивилась бы, если б Милда подмешала в еду толчёный корень пробочника, что знаменит слабительными свойствами.

Завтрак манил. Звал и околдовывал. Только безумец отказался бы от такой трапезы. Пышные оладьи, залитые прозрачным барбарисовым мёдом, густая сметана, свежий - только из печи - хлеб с хрустящей корочкой и ароматный чай. Никаких яиц. Никаких сухарей. Вина раньше обеда в Приюте Рассвета не подавали, поэтому Милда наполнила высокие стаканы прохладным ягодным морсом.

Оладьи таяли во рту. Интересно, это Милда их готовила? Если так, старушке легко можно простить вздорный характер. Вкусно. Как же вкусно!

– Я желаю видеть вас на приёме в честь отбора невест, - заявил Ладимир тоном, которым обычно просят лакея подать коня.

Вереск чуть не подавилась оладушкой.

Ещё чего не хватало!

– Это совершенно невозможно, милорд, - спокойно сказала она, наблюдая, как Милда разливает чай в изящные фарфоровые чашки.

– Вы смеете мне перечить?
– брови князя сошлись над переносицей.

И тут её поддержала Милда. Это было неожиданно и странно, как снег в разгар лета.

– Госпожа Вереск права, милорд, - мягко увещевала старушка, встав за левым плечом хозяина.
– Не всякая... кхм... леди может стать невестой-избранницей. Только знатные незамужние особы... не старше двадцати.

Сказав это, служанка бросила на Вереск весьма выразительный взгляд.

Ух! Ну и ведьма!

– Ты хорошо знаешь традиции и чтишь их, Милда, - отозвался князь и допил остывший чай одним глотком.
– Это похвально. А теперь запомни: то, что Вереск знатная особа не доказано, но и не опровергнуто. К тому же, она получила платье, а значит - все условности соблюдены.