Последний демиург

Хабарова Леока

Ладимир промокнул губы салфеткой и поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Вереск ощутила, как внутри закипает гнев. Вот упрямец! Привык гнуть под себя всех вокруг! Привык, что малейшему слову подчиняются беспрекословно и бездумно, точно марионетки в руках кукловода!

Ну уж нет!

– Я пойду на бал.
– Она вскинула голову и встретилась с ним взглядом.

– Вот и славно.
– Вереск ни секунды не сомневалась, что князь ответит именно так.

– Но не как одна из избранниц, а

как прислуга.

Ладимир уставился на неё, как на сумасшедшую, а Милда замерла с подносом в руках.

– Не притворяйтесь, что забыли!
– Голос звучал твёрдо и звонко, а смелости хватило бы на схватку с драконом.
– По нашему уговору, я гостья лишь две недели, а потом... потом вы обещали взять меня на работу. Вы дали слово, милорд! Или слово Мейдинского князя теперь пустой звук?

Удар попал в цель.

Ладимир ответил холодным и острым, как его шпага, взглядом.

– Слово моё крепче стали калёной.
– Он покинул столовую, хлопнув дверью так, что на столе подскочили чашки.

Конюх выбрал для неё покладистую кобылку изабелловой масти.

– Будьте осторожны, миледи, - напутствовал он, помогая сесть в седло.
– И не уезжайте слишком далеко: видите мглу на Востоке? Близится шторм!

– Разумеется, - кивнула Вереск, поглядев на сгущающиеся тучи.
– Я вернусь к обеду.

Лошадь осторожно ступала по горной тропе, а Вереск, позабыв обо всём, любовалась красотами природы. Крутые холмы вздымались и опадали, словно исполинские зелёные волны. Дубравы шумели густыми кронами, а фруктовые деревья стояли в цвету, роняя нежные лепестки, как робкая невеста роняет слёзы в первую брачную ночь. Вдалеке мелькали одинокие фермы и деревушки. За золотыми полями начинались дремучие леса, а над чащобами высились синеватые горы, укрытые ослепительно белыми снежными шапками.

Когда дорога стала ровнее, Вереск пустила кобылку лёгкой рысью и очень скоро оказалась на гладком, словно тарелка, плато.

Не может быть...

Вереск слишком резко натянула узду, и лошадь привстала на дыбы.

Не может этого быть!

Равнина, что расстилалась перед ней, сплошь была усыпана розовыми цветами...

Как во сне. Всё как в моём сне!

Вереск замерла, ни жива, ни мертва. Она слишком хорошо знала, что будет дальше.

Всё исчезнет... Сейчас всё исчезнет!

И тут же нежный бриз сменился порывистым ветром. Пузатые, набитые градом и дождём тучи заволокли небо, и землю сотряс раскат грома.

Кобыла испуганно заржала, задёргалась, взбрыкнула, и Вереск, ахнув, полетела вниз. Сочная трава смягчила удар, но не уберегла от ссадин и ушибов.

Чёрт!

Лошадь, фыркая, умчалась прочь, а с неба упали первые тяжёлые капли.

Вот чёрт!

Надо убираться отсюда, пока не поздно, -

решила Вереск и, прихрамывая, зашагала к тропинке. Не преодолела она и пары ярдов, как молния вспорола небеса, и хлынул дождь...

До замка она добралась, когда на Мейду опустились сумерки.

– Боги милостивые! Вы похожи на болотную ведьму!
– охнула Дара, пропуская её в комнату.
– Хозяин отправился искать вас, а ещё приказал выпороть лошадь и пристрелить конюха. Ну... или наоборот.

– Не надо никого наказывать, - Вереск устало опустилась на стул возле очага. Ноги гудели. Тело ломило, будто её били.
– Кроме меня никто не виноват.

– Я помогу вам раздеться, - захлопотала девчушка.
– Не хватало ещё вам простудиться накануне приёма!

– До приёма ещё далеко.
– Вереск выжала мокрые волосы.
– Очень далеко.

– Ах! Вы же не знаете!
– просияла Дара и хихикнула.
– Весь замок на ушах стоит! Милорд перенёс сроки, и бал состоится уже через неделю!

Глава десятая

– Какого чёрта вы творите? – Глаза Ладимира метали молнии. На скулах играли желваки. – Зачем покинули замок? Знали же, что грядёт буря!

– Ничего страшного не произошло. – Вереск сложила руки на коленях и расправила плечи.

– Не произошло? – Князь навис над ней, как грозовая туча. – Вас сбросила лошадь.

– Но…

– Не перебивайте! – рыкнул он. – Вы запросто могли свернуть себе шею!

– Но не свернула!

– Это просто везение. – Ладимир выпрямился. – Как и то, что вам не встретились разбойники.

– Разбойники? – Вереск нахмурилась.

Он серьёзно, или просто хочет напугать?

– Да, Вереск, разбойники. Лихой народ. Живут в лесах и грабят заплутавших путников.

– Спасибо, – процедила она, от души желая испепелить князя взглядом. – Мне известно, кто такие разбойники, милорд. Но, увы, я – неподходящая добыча.

– Вот как? – Ладимир скрестил руки на груди и вскинул бровь.

– Какой смысл меня грабить? У меня ничего нет!

– Ошибаетесь. – Он снова наклонился и схватил её за плечи. Железные пальцы впились в кожу. – Есть.

Ладимир держал крепко. Дышал жарко, а глаза его вновь стали безумными, как тогда, на крепостной стене. Вереск оцепенела. Губы князя оказались близко.

Слишком близко…

– Есть, Вереск, – повторил он хрипло. – Вы сами – весьма желанная добыча…

– Миледи! – Дара не вошла, а ввалилась в дверь. Девчушка с трудом удерживала поднос, на котором громоздились разномастные склянки, пузырьки и примочки.

Князь резко выпрямился и глянул на отроковицу так хмуро, что у бедняги даже веснушки вспыхнули.

– Милорд… я… – промямлила несчастная и попятилась. – Я…

– Уйди с глаз. – Ладимир вырвал поднос из хрупких девичьих рук. – Ступай на кухню. Живо!