Последний день Америки
Шрифт:
Спустя пару минут на плотной бумаге появляется новый маршрут к точке № 2, находящейся на сто шестьдесят миль севернее – напротив города со странным названием Саванна. Изобразив на линии первый крохотный кружочек, обозначающий место в данную минуту, откладываю карту.
«Сто шестьдесят миль, – откидываюсь на спинку кресла. – Двое с половиной суток пути. Что ж, будет время отдохнуть и выспаться перед следующим выходом из «Барракуды».
Часть третья. Заряд № 6
Вступление
Атлантический океан, залив Мэн; борт крейсерской атомной подводной лодки «Барракуда». Сентябрь 1984 года
Присев на «трон» и прикрыв глаза, капитан первого ранга припомнил материалы, с которыми был ознакомлен перед боевым походом. В новеньком журнале с грифом «Совершенно секретно» от руки были вписаны названия подводных лодок, базирующихся у пирсов ближайшей военно-морской базы «Норфолк». Имелись в этом списке и субмарины типа «Лос-Анджелес»: SNN-723 «Оклахома-Сити», одноименная с базой SSN-714 «Норфолк», а также совершенно новый корабль, вошедший в строй лишь несколько месяцев назад, – SSN-750 «Ньюпорт-Ньюс».
«Ничего хорошего этот контакт не сулит, – нахмурился командир. – Интересно, и какая же из этих трех пожаловала? Впрочем, разница небольшая».
Он уже не запрашивал докладов у штурмана о глубине и «высоте» над грунтом. Морская карта с обозначением глубин и течений лежала перед ним. Отслеживая маршрут, командир владел полной информацией о параметрах движения своей подлодки. Более всего его сейчас интересовали доклады акустиков. А именно информация о двух целях, висящих на хвосте у «Барракуды».
«Десять часов. Мы идем на восток с малошумной скоростью ровно десять часов, – посмотрел он на циферблат наручных часов. – Пора скорректировать курс».
– Боцман, право на курс сто тридцать.
– Есть право – курс сто тридцать…
«Барракуда» плавно повернула вправо и легла на новый курс.
До края шельфовой плиты и до приличных глубин, способных укрыть советскую подлодку от преследователей, оставалось сто шестьдесят миль. Или двенадцать часов хода малошумной скоростью в пять узлов.
Субмарина вероятного противника не отставала. Более того, она постепенно нагоняла, подбираясь на дистанцию уверенного выстрела. Фрегат типа «Оливер Хазард Перри» приотстал, но в целом сохранял курс, по которому пыталась уйти от преследования «Барракуда». Трижды наши акустики классифицировали шумы низколетящих вертолетов и самолетов.
«Вот и противолодочная авиация пожаловала. Плохо дело, – качнул головой командир. – Кажется, мы серьезно влипли, трехрогий якорь им в толстую кишку…»
Они действительно влипли, так как спустя полчаса те же акустики зафиксировали активный режим работы ОГАС – опускаемых гидроакустических станций.
– Работают как минимум четыре вертолета, – поступил доклад вахтенного.
Штурман немедленно сделал отметки на карте, а командир приказал подкорректировать курс…
Все находившиеся на Центральном посту молча поглядывали на капитана первого ранга. Никогда до сегодняшнего дня экипаж не попадал в такую аховую ситуацию. Всяко случалось в походах на более старых подлодках: и контакты с ударными противолодочными группировками, и игра в «кошки-мышки» с американскими субмаринами, и противостояние подо льдами Арктики, и состязания под водой в скорости… Но все это происходило вдали от границ вероятного противника. Здесь же – в реальной близости от Северной Америки – дело здорово осложнялось. Янки всегда ревностно относились к появлению представителей советского Военно-морского флота у своего побережья. До такой степени ревностно, что были не прочь применить оружие против нарушителя их извечного спокойствия.
Впрочем, в реальную атаку невидимого врага никто из экипажа советской подлодки не верил. Ведь тактику слежения друг за другом потенциальные противники отрабатывали и практиковали десятилетиями. Все обходилось, за исключением нескольких случайных трагедий, когда субмарины, маневрируя, допускали столкновения.
Никто не верил в реальную атаку. И, тем не менее, она произошла.
Из поста акустиков поступил очередной доклад. Побледнев, вахтенный офицер продублировал:
– Командир, акустики классифицировали пуск двух торпед.
– Дистанция пуска? – тут же уточнил тот.
– Около трех миль.
– Лево руля! Выпустить имитатор! Машинам стоп!..
Идя по инерции, «Барракуда» приступила к левому развороту. Выполнить его она не успела.
– Вахтенный, не спать! – прорычал командир. – Дистанция до торпед?!
– Дистанция полторы мили! – отозвался вахтенный. – Быстро сокращается!
– Штурман, курс на подлодку противника?
– Один-восемь-ноль.
– Курс один-восемь-ноль!
– Есть…
Лодка медленно заканчивала разворот на боевой курс. Вахтенный озвучивал сокращавшуюся дистанцию до торпед:
– Одна миля. Девять кабельтовых. Восемь…
Опытный командир понимал, что увернуться «Барракуда» не успеет. И тогда, схватив микрофон, он прорычал:
– Носовой отсек, приготовиться к торпедной атаке!
– На боевом, – доложил штурман. – Вражеская субмарина прямо по курсу.
– Готовы! – послышался голос командира БЧ из носового отсека.
– Пли!
«Барракуда» вздрогнула от выхода из аппарата торпеды.
– Дистанция?
– До торпед противника три кабельтовых, два…
– Выпустить аварийно-сигнальный буй!
Вахтенный офицер сорвал предохранительную крышку и нажал на красный колпачок кнопки.
Ушел ли красно-белый буй к поверхности – никто понять не успел. Корпус субмарины здорово тряхнуло, со стороны носовых отсеков послышался взрыв. Свет на Центральном посту дважды моргнул и потух.
– Осмотреться по отсекам! – крикнул в микрофон командир. – Боцман, рули на всплытие!
Однако никто из подчиненных его команд выполнить не успел – раздался второй, еще более мощный взрыв, за которым последовали непривычный шум и грохот. Это ломались переборки отсеков прочного корпуса.