Шрифт:
Annotation
Празднование дня рождения главы семейства выливается в разговоры о разных высоких материях. Никто не подозревает, что именинник тяжело болен.
Галимов Брячеслав Иванович
Галимов Брячеслав Иванович
Последний день рождения
Брячеслав
Последний д ень рождения
Проснувшись утром, он бросал первый взгляд на картину над диваном. Собственно, это была большая художественная фотография: она изображала морской залив, глубоко уходящий в гористый берег - по морю плыли огромные льдины, на вершинах гор лежал снег, а поросшие редким ельником горные склоны были покрыты серым туманом. Как хорошо было бы построить здесь дом и жить одному, никого не видя и не слыша; какая здесь тишина, какой покой...
Потом начинался обычный день в длинной череде таких же бесцветных дней, - впрочем, он давно запретил себе оценивать свою жизнь и делать выводы. Было время, когда он вечерами напивался до беспамятства, но потом и пьянство ему опротивело - пьянство это обман, не менее мерзкий, чем всякая другая ложь; трезвый взгляд на жизнь дает куда большее, пусть и горькое удовлетворение.
И всё-таки иногда он пил. Этого нельзя было избежать, например, в свой день рождения, когда приезжали с поздравлениями старшая дочь с мужем и ребёнком, и младшая - вечно с новым другом. Другой родни у него не осталось, не считая выжившей из ума тётушки, которая постоянно путала его имя, но никогда не забывала день рождения. Не пригласить их было страшной обидой, хотя дочери не звонили ему месяцами, и если бы он внезапно умер, узнали об этом только много позже, а тётушка вряд ли вообще поняла бы, кто именно скончался.
В этом году всё было, как обычно: незадолго до назначенного времени позвонила младшая дочь и сказала, что опоздает по независящим от неё обстоятельствам; старшая дочь не позвонила, но он и без того знал, что она опоздает и даже не извинится - у неё не было привычки извиняться, она всегда находила оправдание своим поступкам.
Думая об этом, он удивлялся странностям характеров: откуда что берётся в человеке? Не снимая ни с себя, ни с покойной жены вины за ошибки в воспитании, он ясно видел, что многое в характере его дочерей появилось не от этих ошибок, но по причинам, возможно, глубоко скрытым в самой природе человека. Эти мысли были безрадостными, но одновременно утешительными, потому что в какой-то мере объясняли происходящее вокруг него и с ним самим.
...Первой к нему приехала тётушка Аделаида, которую накануне пришлось долго уговаривать, чтобы она взяла такси. Он мог бы перевести деньги за такси ей на карточку, но тётушка боялась "всех этих новшеств", как она их называла, так что ему пришлось спуститься к подъезду и расплатиться с таксистом наличными. Несмотря на то, что эта процедура повторялась каждый год, тётушка была очень напряженна, будто ожидая какого-нибудь подвоха с его стороны или со стороны таксиста; зато выйдя из машины, она тут же принялась говорить быстро и горячо: основной темой было здоровье, - точнее, лечение от различных заболеваний, которыми
Тётя Аделаида была, в сущности, неплохой женщиной: в особых обстоятельствах она отдала бы последнее, чтобы помочь близкому, - однако особые обстоятельства возникают не часто, а в обыденном существовании гораздо приятнее иметь дело не с героем, а с тактичным деликатным человеком.
– Вот так вот, Николай, теперь мне опять придётся пить кучу таблеток, хотя никто не может обещать, что они помогут, - закончила очередной рассказ тётя Аделаида.
– Я - Александр, - безнадёжно напомнил он.
– Николай давно умер.
– Ах, мой дорогой, прости, - поцеловала его тётушка.
– Голова не работает, всё путаю... Боже мой, у тебя же сегодня день рождения! А я-то вспоминаю, зачем я приехала?! У меня для тебя подарок.
– Не надо было, тётя, - сказал он, заранее зная, что она ему подарит.
– Ну как же не надо, ты ведь у меня теперь единственный племянник, - возразила тётушка и вручила ему перевязанную яркой лентой коробочку.
– Открывай.
– Носовой платок с вышивкой!
– притворно восхитился он, открыв крышку.
– Спасибо!
– Смотри, на нём трилистник вышит на счастье, я сама вышивала, - с гордостью сообщила тётушка.
– Носи этот платок с собой, Николай, и у тебя всё будет хорошо... А где твои девчонки?
– спросила она.
– Чего же никто не приехал помочь стол накрыть? Избаловал ты их, племянник!
– Ольга приедет прямо с дачи, а Настя сегодня занята, будет попозже, - поспешно ответил он, пока тётя не завела разговор о воспитании.
– - Была бы жива Анна, она не допустила бы такого безобразия, - покачала головой тётушка.
– Она не давала им распускаться, а ты их избаловал, - избаловал, не спорь! Зря ты не женился во второй раз; я Анну любила как родную, видит Бог!
– но без женщины дом пустой, и дети без пригляду.
– Тётя, - перебил он её, - у меня для вас тоже кое-что припасено. В прошлый раз вы жаловались, что не можете купить настоящий сантандер, колумбийский, - так я вам достал. Прямо из Колумбии привезли, один коллега помог.
– Мой милый, как ты мне угодил!
– всплеснула руками тётушка и вновь расцеловала его.
– А то мне подсовывают якобы колумбийский кофе, который Колумбией и не пахнет. Однажды, правда, купила "нарино" по такой цене, что не стану и говорить, а он оказался с добавками. А я не люблю с добавками: в доме моего отца, твоего деда, пили колумбийский кофе натуральных сортов, без всяких добавок, - и так было всегда, даже в революцию, когда кофе было вообще не достать.
– В революцию?
– удивился он.
– Но дедушке тогда едва исполнилось...
– Это совершенно не важно, сколько ему было, - не дала ему досказать тётушка, - у нас всегда пили только натуральный колумбийский кофе... Ох, спасибо, Николай, угодил!.. Не знаю, можно ли мне кофе: одни врачи говорят, что можно, другие - нет, а я по утрам не могу без кофе. Давление, бывает, скачет, но мне выписали новые таблетки, они имеют удивительный эффект...
– и далее последовал очередной длинный рассказ, который пришлось выслушать до конца.