Последний день рождения

Галимов Брячеслав

– Вот как? Стадо диких животных? Так и сказал?
– переспросил Борис.
– Смело...
– добавил он и нехорошо рассмеялся.

– Но какие же выводы вы делаете, что ожидает нас дальше?
– заметно разомлевший Гоша попытался налить себе ещё рюмку, но Настя решительно забрала у него бутылку.

– Выводы? Какие же могут быть выводы?
– Александр взял бутылку у Насти, вылил остатки коньяка в стакан и выпил одним махом.
– Если я скажу, что надо прекратить рождение детей, вы, ведь, сочтёте меня сумасшедшим? А между тем, насколько лучше стала бы жизнь, если

бы мы вдруг узнали, что детей больше не будет никогда ни у кого. Исчезли бы зависть и вражда, и войны сделались бессмысленными. Мы доживали бы свой век в довольстве и покое, не заботясь о дне завтрашнем; это была бы лебединая песня человечества, печальная, но прекрасная. И если человечеству всё равно суждено погибнуть, - а так и случится, рано или поздно, - то к чему длинная череда мучений и страданий? Не лучше было бы уже сейчас избавиться от проклятья деторождения и насладиться последними золотыми днями нашего существования?

– Боже мой, папа, что ты говоришь!
– ужаснулась Настя.
– Господи, такого я от тебя ещё не слышала!

– Да уж, ты сегодня в самом деле в мрачном настроении, - поддержала её Ольга.

Александр усмехнулся:

– Тётушка прочла нам стихотворение Лермонтова, но обрубила на середине, а там есть продолжение:

...Когда же через шумный град

Я пробираюсь торопливо,

То старцы детям говорят

С улыбкою самолюбивой:

"Смотрите: вот пример для вас!

Он горд был, не ужился с нами:

Глупец, хотел уверить нас,

Что бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:

Как он угрюм, и худ, и бледен!

Смотрите, как он наг и беден,

Как презирают все его!".

– Ну да, слышали мы все эти стенания!
– грубо сказал Борис.
– А я думаю, что нам надо самим устраивать свою жизнь, - и ни где-нибудь, а в своей стране. А вы, - что же вы не уедете отсюда, если всё здесь так плохо? Сейчас многие уезжают.

– Корни - великая вещь, и родина - не пустой звук. Человек должен жить на одном месте, от рождения до смерти, а не носиться по миру, как неприкаянный, - устало ответил Александр.
– Да и где найдёшь покой? Разве что в каком-нибудь пустынном месте, где нет никого, - он невольно посмотрел на картину с северным пейзажем.

– И всё же, Александр Алексеевич, хороших людей больше, чем плохих. Надо быть лишь чуточку внимательнее, чуточку добрее к людям, чтобы убедиться в этом, - проговорил Гоша, улыбаясь всё той же пьяной добродушной улыбкой.

– Желаю вам не разувериться в этом, - сказал Александр.

***

Опять наступило молчание.

Ольга взглянула на часы.

– Нам пора, мы обратно на дачу... За руль я сяду, ты выпил, - обратилась она к Борису.

– Без проблем, - ответил он, тяжёло поднимаясь с места.

– Антон! Антон!
– позвала Ольга.
– Иди, попрощайся с дедушкой, мы уезжаем.

Тётя Аделаида

и Антон вышли из другой комнаты.

– Попрощайся с дедушкой, мы уезжаем, - повторила Ольга.

Антон послушно подошёл к Александру Алексеевичу, он поцеловал его в лоб и прошептал на ухо:

– Ты уж извини, не поговорил я с твоей мамой, о чём обещал. В следующий раз непременно поговорю.

Антон недоверчиво посмотрел на него и пошёл одеваться.

– А с нами попрощаться?
– крикнула ему Настя.
– До свиданья, Антон!

– До свиданья, - глухо ответил он из прихожей.

– О чём ты с ним шептался?
– с подозрением спросила Ольга отца.

– Так, ни о чём, - ответил Александр, чувствуя, как вдруг сжалось сердце.
– Захватите с собой тётю Аделаиду, - прибавил он через силу, - вам по пути.

– Да, что ты, я на автобусе отлично доеду, - замахала руками тётушка.
– Зачем мне их утруждать.

– Одевайтесь, тётя, и спускайтесь с Антоном вниз, - приказала ей Ольга, и тётя Аделаида покорно пошла в прихожую.

– До свиданья, тётушка, - сказал Александр, она ответила: - До свиданья, Николай, до свиданья, дорогой, спасибо тебе за всё!

– Прощайся!
– Ольга толкнула Бориса.

– До свиданья, Александр Алексеевич, - пожал ему руку Борис, натянуто улыбаясь.

– До свиданья, - ответил Александр, не глядя на него.

– Ну что же, папа, всё было прекрасно: посидели, поговорили, стол замечательный. Спасибо тебе, - поцеловала его Ольга в щёку.
– Я тебе позвоню.

– Звони, - сказал он.

– А вы что, остаётесь?
– спросила Ольга, видя, что Настя с Гошей продолжают сидеть за столом.

– Нет, сейчас тоже поедем, - сказала Настя.

– А, ну пока!
– коротко бросила Ольга.

– Пока, - так же коротко ответила Настя.

Закрыв дверь, Александр вернулся в комнату.

– Папа, у меня к тебе небольшой разговор: давай пойдём на кухню, заодно помогу тебе посуду помыть, - сказала Настя.
– А ты не вздумай пить, и так уже хорош, - бросила она Гоше.

– У нас ничего и не осталось, - ответил её Александр.
– Попейте сок, Гоша.

– Я попью сок, - Гоша взялся за пакет и чуть не опрокинул его.
– Я вас уважаю, Александр Алексеевич, вы настоящий человек. Обращаетесь на "вы", не тыкаете, как некоторые прочие. Максим Горький писал, что на Украине жители вежливые, они говорят друг другу "вы", а в России принято тыкать малознакомым людям, а уж тем, кто меньше по возрасту или ниже по должности - так это само собой разумеется. А вы не тыкаете; я попью сок, вы настоящий человек.

– ...Хороший парень, но конченный, - сказал Александр, складывая на кухне грязные тарелки в раковину.
– Сопьётся, я таких немало повидал. И ты его не спасёшь, не по тебе этот подвиг.

– Ой, папа, не сыпь соль на раны! Бьюсь с ним, бьюсь, но ты видишь - стоит ему увидеть бутылку, обо всём забывает, А парень действительно хороший, добрый и умный, - вздохнула Настя.
– Но я хотела тебя попросить... Мне так неудобно, я у тебя уже брала...

– Деньги нужны?
– догадался Александр.