Последний долг
Шрифт:
– О, Кайт...
Я поцеловала его крепче, наши губы перешли от танца к борьбе.
– Он извинился.
– Он должен был.
– Он сожалел о своих действиях.
– Хорошо.
– В конце концов, он был таким отцом, каким я всегда знал, что он может быть.
– Теперь все кончено.
Джетро поставил меня на ноги, прижав к плитке. Мой гипс промок насквозь, но у меня не было никаких забот, кроме Джетро. Моя сорочка прилипла ко мне, подчеркивая напряженные соски и тот факт, что под ней на мне не было
Джетро оторвал свои губы от моих, уставившись на меня. В моих объятиях он медленно оживал, возвращаясь ко мне. Он двинулся вперед, зажав меня между плиткой и своей наготой.
В тот момент, когда наши языки снова встретились, наши сердца кричали все громче и громче. Чем больше наши души общались, тем более жестоким и бодрым он становился.
– Я скучаю по нему.
– Ты можешь скучать по человеку, но не по монстру.
– Я не должен был причинять ему боль.
– Он причинил тебе боль.
– Я должен был быть сильнее, чтобы спасти тебя.
– Ты действительно спас меня.
Он застонал, когда мои руки вцепились в его волосы, сильно дернув. Я не хотела, чтобы он впадал в ненависть к себе. Кат этого не стоил. Я отбросила свою ненависть; я даровала прощение. Но я бы не позволила тени Ката разрушить с таким трудом заработанное будущее Джетро.
Я дотронулась до него.
– Ты спас мне жизнь. И не один раз.
– Я чуть не опоздал.
– Но ты не опоздал. Ты сделал это.
– Я должен был спасти тебя, когда увидел в первый раз.
– Ты действительно спас меня.
– Как?
– Ты влюбился в меня.
Его руки скользнули вверх по моим бокам, разрывая мою промокшую одежду. Мои волосы прилипли к щекам, когда его пальцы разорвали вырез моей сорочки, разрывая её напополам.
Опустившись на колени, он стянул ткань с моего мокрого тела, пока мы не оказались обнаженными под струей пара.
Мы не включали свет. Наши тела были написаны шрифтом Брайля, когда наши пальцы скользили и соприкасались.
Его кожа сияла белизной в сером утреннем свете. Его глаза такие яркие, яркие.
Встав, Джетро схватил меня за бедра и повел нас под струи воды. Его рот завладел моим — отчаянный, голодный.
Мы пили воду и друг друга, целовались, всегда целовались. Трогательно, вечно трогательно.
Мыла не было, но его руки покрывали каждый дюйм моего тела, смывая прошлое, убийство, последние несколько часов.
Я отплатила ему тем же, массируя его напряженные плечи, напряженный позвоночник, узлы в нижней части спины. Я промыла водой его синяки и порезы, желая, чтобы тепло вернуло его в нормальное состояние.
Моя сломанная рука сводила на нет любое давление, которое я могла бы оказать пальцами, но я отказался позволить ей бесполезно висеть.
Я заставляла каждый дюйм себя — части невредимые, части страдающие — исцелять его, любить его, возвращать его к свету.
Потянув его за волосы,
Его глаза сузились, но он ничего не сказал.
Проведя кончиком пальца по его губам, я улыбнулась, когда он нежно прикусил меня.
Двинувшись вниз по шее и груди, я не остановилась, когда мои пальцы прошлись по мышцам, опускаясь между его ног.
В тот момент, когда моя рука сомкнулась вокруг его члена, с его губ сорвалось гортанное рычание. Он потянулся к моим щекам, чтобы поцеловать меня, поглотить меня, но я покачала головой и упала перед ним на колени.
Моя сломанная рука покоилась на моем бедре, в то время как вторая гладила его, поощряя его член набухать и твердеть.
Его живот напрягся, каждый мускул дрожал от желания. Его рот открылся, голова откинулась назад, он ухватился за кафельную стену для равновесия.
Мое внимание переключилось на его твердеющую эрекцию. Тот факт, что его мысли были переполнены желанием, радовали меня. Он дал мне власть над ним. Он позволил мне забрать воспоминания и заменить их нашими.
Мы не только смоем все, что он совершил сегодня вечером, но и кровь прошлого, несправедливые выплаты долгов и пыльные равнины Африки.
Его член полностью набух, когда его мысли переключились с самосохранения на секс.
Я улыбнулась, беря его длинную, толстую длину в рот.
Его рука тяжело опустилась мне на голову, пальцы запутались в моих волосах, когда я взяла еще больше его члена, приветствуя его мускусный жар на своем языке.
Я боготворила его, отдавая ему все, чем я была. Мой язык кружился, дразня и обожая. Его яйца напряглись, прижимаясь ближе к телу, когда я дала ему то, в чем он нуждался.
Ему нужно было знать, что со мной все в порядке. Что есть мы. Что он не найдет здесь осуждения. Что его любили так же сильно, как и раньше.
Его бедра раскачивались в такт моей покачивающейся голове. Моя рука крутила и гладила, размазывая слюну и воду из душа по его стволу. Его рука сильнее сжала мои волосы, затем расслабилась, как будто он вспомнил, что нужно быть нежным.
Я не хотела, чтобы он что-то помнил. Я хотела, чтобы он зашел так далеко, охваченный желанием.
Я хотела править им.
Мой темп ускорился, мой язык танцевал, лаская чувствительную головку и глотая соленую жидкость.
Постепенно его дыхание изменилось с прерывистого и печального на возбужденное.
Его пальцы дернули меня за волосы, причиняя приятную боль, а его другая рука громко ударила по стене позади меня, скользя и скользя, удерживая себя, в то время как его бедра двигались всё быстрее.
Мое сердце радовалось, от осознания, что он наконец-то нашел некоторое облегчение от своих мыслей.
Я закрыла глаза и позволила ему использовать меня. Я позволила его стонам проникнуть в мое сердце. Я позволила его рывкам и толчкам наполнить мою душу.