Последний долг

Винтерс Пэппер

Мурашки побежали по моим рукам, когда мы вошли в другую маленькую пещеру, где на многочисленных столах были расставлены весы, пластиковые контейнеры и пакеты на молнии. Эта комната была ярко освещена, будто у нее было свое собственное солнце.

– Здесь каждый рабочий должен оставить свой улов в конце смены.
– Кат махнул рукой в сторону комнаты.
– Алмазы промываются, взвешиваются, измеряются и обрабатываются лазером перед сортировкой для отправки.

Мои глаза расширились от того, как охотно Кат делился со мной информацией.

Я знала, что Кат не собирался позволять мне делиться с другими тем, что я узнала, но я никак не могла привыкнуть к тому, насколько он был открыт.

Я нахмурилась, вспомнив, что он заставил меня пообещать во время игры в кости в Хоуксридже. Он потребовал, чтобы я сохранила долг для него в обмен на то, чем он поделится со мной.

Чего он от меня ожидал? И почему он был так уверен, что я подчинюсь теперь, когда Вона здесь нет, чтобы пытать?

Отбросив эти мысли, я сосредоточилась на уже обработанных пакетах с застежкой-молнией. Если он хочет поделиться подробностями своего семейного предприятия, кто я такая, чтобы его останавливать?

Знание - это сила.

За несколько вопросов я узнала о Дэниэле больше, чем за полгода.

Я могла бы сделать то же самое с Катом.

Мой голос эхом прокатился по пещере.

– А как вы вывозите камни из страны?

Дэниэль нежно погладил пакет.

– О, у нас есть несколько способов.

Кат подошел к столу и вытащил из кучи грязи тусклый камень.

– Мы пользуемся частными самолетами и подкупаем авиадиспетчеров. Мы используем транспортные контейнеры и проносим контрабанду в каюту капитана. В других случаях мы используем грузовики и расплачиваемся с чиновниками на границе. Иногда мы подкупаем нескольких доверенных лиц из Красного Креста, которые прячут камни в медикаменты. Нет конца возможностям, если вы начинаете искать доступные пути. Каждый вариант помогает нам экспортировать кровавые алмазы к границам, где нет смехотворных налогов и правил.

Мои губы скривились при упоминании Красного Креста. Как он мог использовать то, что должно было принести пользу нуждающимся, превращая их в мулов для чего-то, что причиняло боль?

– Это аморально.

Кат рассмеялся.

– Ты думаешь, это плохо? Глупая девочка, ты бы слышала, что делали мои предки.
– Подойдя ближе, он провел по моей руке пыльными кончиками пальцев.
– До того, как твоё время в Африке истечёт, ты узнаешь об одном таком методе.
– Его глаза светились демонами.
– И тогда ты сможешь решить, что аморально.

Я вздрогнула, вырываясь из его объятий.

– Можешь оставить свои методы при себе. Я не хочу этого знать.

Дэниэль обнял меня сзади, прижимаясь бедрами к моей заднице.

– Ты получишь урок истории, как всегда, Уивер. Как только ты выплатишь третий долг сегодня вечером, тебе скажут, что ждет завтра.

Завтра.

Завтра.

Джетро…

Как далеко ты находишься?

В моей голове возник вопрос. Мне хотелось не обращать

на это внимания. Наверное, спрашивать было неразумно.

– Зачем тянуть? Почему бы не покончить с этим?

Кат усмехнулся.

– Жаждешь изнасилования, моя дорогая?

Я сжала руки в кулаки.

– Прекрати эти мучения. Я все поняла. Ты богат. У тебя есть сила. Я живу с тобой уже несколько месяцев. Я это уже знаю.

Кат заправили пальцами короткие волосы мне за ухо, перебирая пряди, которые он позволил Дэниэлю отрезать.

– Это метод пытки, Нила. Точно так же, как уроки истории сообщают тебе о твоей кончине, задержка добавляет ценности тому, что произойдет.
– Убрав пальцы от моих волос, он схватил меня за бедра, вырывая из объятий Дэниэля в свои собственные.

Каков отец, таков и сын.

Я ненавидела то, что их эрекции прижимались ко мне.

Мое сердце сжалось, к горлу подступила тошнота. Я спала с Джетро по доброй воле. Кестрел помог мне, потому что он был порядочным. Но если я не найду способ предотвратить свое будущее, я близко познакомлюсь с Дэниэлем и Катом.

Четыре человека.

Четыре Хоук.

Одна Уивер.

Мой желудок сжался, угрожая выплеснуть пустоту внутри меня.

– Отпусти меня…

– Нет.
– Кат схватил меня за затылок.

Прежде чем я успела отпрянуть, его губы коснулись моих.

Стоп!

Он уже целовал меня раньше. Облизывал меня. Прикасался ко мне. Но это был первый раз, когда он ослабил свою бдительность и полностью отдал мне часть себя. Его язык скользнул по моим плотно сжатым губам. Его козлиная бородка колола мой нежный подбородок. Его грубая кожа намекала на его возраст. И его нетерпение заставить меня ответить разрушило его приличия.

Его ноздри обдували обжигающим воздухом мои щеки, когда он пытался заставить меня поцеловать его в ответ.

Я стояла неподвижно. Я не открывала рот. Я не сдвинулась с места. Возможно, он и мог бы затянуть мое преследование, но у него не было силы заставить меня бояться его.

Его поцелуй внезапно сменился с дикого на сладкий и нежный.

На одну крохотную секунду он перестал быть чудовищем. Он проецировал фантазию, что он действительно заботился обо мне. Что где-то глубоко в его гниющей груди бьется сердце, которое не было чистым злом.

Но это была ложь. Ужасная, ужасная ложь.

Он самый худший из них.

Оторвавшись от его губ, я плюнула ему под ноги.

– Никогда больше так не делай.

Он усмехнулся.

– О, я сделаю больше, чем это, Нила. – Обняв меня за талию, он улыбнулся.
– На вкус ты точь-в-точь как твоя мать.

– Ты просто свинья.

– Это твоё заблуждение. Я с превеликим удовольствием покажу тебе обратное.

Он зашептал мне в волосы:

– Сегодня вечером ты будешь хотеть меня так же сильно, как и она. Даю тебе честное слово.

– Ни за что на свете я не захочу тебя, ублюдок.