Последний долг
Шрифт:
Джаз наклонилась вперед, схватив меня за руку.
– Нила, заткнись.
Сжимая мои пальцы, ее гнев сверкал в ее взгляде.
– Это не от тебя зависит. Если Кайту нужно это сделать — если он верит, что у него есть для этого силы, то это его призвание. Он ждал почти тридцать лет, чтобы пожать то, что посеял его отец. Ни ты, ни я, ни кто-либо другой не вправе вмешиваться.
Я ненавидела то, что в ее словах был смысл.
Мои глаза снова вернулись к окну. Мое негодование и беспокойство выплеснулись из меня,
– Я просто...
Моя голова опустилась, когда я изо всех сил пыталась сформулировать то, что меня действительно беспокоило.
– Я люблю его, Джаз. Я так чертовски сильно его люблю. Мне страшно думать, что я только что заслужила его, и он может бросить меня. Как я могу ему помочь, если он вернется сломленным? Как я могу собрать воедино будущее, которого так отчаянно хочу, если он помнит только смерть и агонию?
Жасмин притянула меня ближе, заставляя сесть на шезлонг.
– Не мучай себя всякими "если", Нила.
– Ее голос смягчился.
– Он сможет жить с самим собой, и я скажу тебе, почему. Ты не знаешь, каково было жить здесь с самого рождения. Ты не знаешь, какие игры разума мы пережили и с какими невысказанными угрозами нас воспитывали.
Указывая на свои бесполезные ноги, она грустно улыбнулась.
– У меня есть ежедневное напоминание о том, каким было наше детство. И Джетро... каждый раз, когда он смотрит на меня, он тоже вспоминает. Я пытаюсь скрыть свои внутренние мысли, когда он рядом, потому что не хочу, чтобы он знал, как сильно я скучаю по прогулкам. Как сильно я скучаю по бегу и верховой езде и даже по роскоши покинуть поместье и пойти в магазин, чтобы просмотреть вещи на полках, которые находятся на высоте глаз, а не недоступны со стула.
Мое сердце разбилось из-за нее.
Я схватила ее за руку здоровой рукой, возвращая поддержку, которую она только что оказала мне.
Несмотря на все заверения Жасмин, что Джетро выдержит то, что он собирался сделать, я ей не поверила. Его сочувствие означало бы, что все, что он делал для себя, для своей сестры, для меня, отразилось бы рикошетом.
Страница 30
Я не могла смириться с мыслью о том, сколько сил это отнимет. Сколько мужества, чтобы что-то сделать, зная, что ты будешь чувствовать каждый дюйм на своём теле.
– Я знаю, что он должен это сделать, Джаз. Я просто хотела бы... я хотела бы быть там с ним. Чтобы дать ему еще одну эмоцию, на которой можно сосредоточиться. Чувствовать любовь, даже утопая в боли.
Джаз заправила волосы за ухо.
– Мой брат знает, что делает. Он вспомнит, как блокировать это. Он вспомнит, каково это было, когда Кат преподал ему все эти уроки.
Мое сердце замерло.
Что, если он не помнит, как блокировать это?
Какая судьба может
Мои пальцы крепче сжали руку Жасмин.
– Пожалуйста, скажи мне, что он вернется.
Джаз села повыше на своем стуле и поцеловала меня в щеку.
– Он вернется. И когда он это сделает, все будет кончено.
– Для всех нас.
***
– Ты действительно думаешь, что я поверю, что ты сможешь это сделать?
Кат плюнул мне под ноги в тот момент, когда я вытащил кляп.
– Давай, Джетро. Мы оба знаем, что в тебе этого нет.
Я не ответил.
Оставив его связанным, я направился к главной достопримечательности в комнате.
Точно так же, как гильотина покоилась на почетном месте в бальном зале, мучительное устройство находилось в этом. Грязно-серые простыни покрывали аппарат, выглядевший отчасти фантомом, отчасти древней реликвией.
Кат пошевелился, зашуршав джинсами.
– Джет, я все еще твой отец. Все еще твой начальник. Прекрати эту гребаную чушь и развяжи меня.
И снова я не ответил.
Чем дольше я сосредотачивался на том, что нужно было сделать, тем больше вспоминал уроки своего детства.
Тишина страшнее криков.
Плавность более ужасна, чем резкие движения.
Ключом к тому, чтобы бояться, было оставаться спокойным, собранным, чтобы жертва верила, что у нее есть шанс на искупление, только для того, чтобы сделать свой последний вдох с надеждой, все еще светящейся в сердце.
Он научил меня этому.
Мой отец.
Именно благодаря ему я построил вокруг себя оболочку и показал внешнему миру, что я сильный и невозмутимый. В то время как внутренне я сгорал от хаоса.
Сжав материал в кулаке, я сдернул его. Волна изъеденной молью ткани взметнулась, как крылья, и элегантно опустилась на пол. Пыль ударила мне в легкие, сухие листья закружились в вихре, а песок защипал глаза. Но я не кашлянул и не моргнул.
Я не мог оторвать глаз от орудия моего детства.
Вешалка.
Мои пальцы дрожали, когда я гладил потертое дерево. Кожаные пряжки, запятнанные моей кровью. Отпечатки моих каблуков, когда я брыкался, брыкался и брыкался.
– Нет!
– Прекрати свое гребаное нытье, Джетро.
– Папа, прекрати. Я не сделал ничего плохого.
Кат не слушал.
– Ты сделал не так.
Его пальцы оставили синяки на моих лодыжках, когда он затягивал пряжки. Я пинался, изо всех сил стараясь не дать толстой коже сковать меня, но это было бесполезно. Точно так же, как бесполезно было пытаться остановить его, связывающего мои руки над головой.
Я был здесь не в первый раз и не в последний.
Но я так сильно хотел, чтобы мне наконец стало лучше, чтобы ему не пришлось причинять мне боль.