Последний долг
Шрифт:
Заставь его кричать.
Чем дольше я занимал его, тем больше у Жасмин было шансов сбежать.
Я впился взглядом в Жасмин, желая, чтобы она поднялась на ноги и убежала. Выбегай за дверь и никогда не возвращайся. Она быстро кивнула, поняв мою безмолвную команду.
Кат бросился ко мне, схватил меня за щеки и толкнул лицом к вышедшему из-под контроля монитору. У меня всегда было нерегулярное сердцебиение, когда было слишком много эмоций, которые я не мог сдержать. Мое сердце чувствовало других; вполне естественно, что оно пыталось
– Что, черт возьми, мне с тобой делать, Джет? Ты когда-нибудь поправишься?
Мои щеки не могли пошевелиться под его щиплющей хваткой; я изо всех сил старался говорить, не сплевывая.
– Да, я... я обещаю.
– Я слышал, как ты обещал раньше, и это никогда не сбывалось.
Через его плечо я молча приветствовала Жасмин, когда она вскочила на свои изящные ножки и на цыпочках направилась к двустворчатым дверям. Так близко... Продолжай идти.
– Что еще я могу сделать, чтобы заставить тебя сосредоточиться на себе и не быть таким чертовски слабым все время?
Кат ткнул меня в грудь, где колотилось мое подростковое сердце.
– Скажи мне, Джетро, чтобы мы могли покончить с этой шарадой.
Руки Жасмин обхватили ручку, дергая за тяжелый засов.
Да, беги. Уходи.
Дерево крякнуло, как зверь, охотящийся в лесу.
Нет!
Кат резко обернулся. Его глаза округлились, когда он отпустил руку. Я не мог пошевелиться, повиснув на вешалке, когда он сжал руки в кулаки и подошел к столу, где лежали вещи из ночных кошмаров.
– Куда это ты собралась, Джаззи?
Она прижалась к двери, качая головой.
– Беги, Джаз. Беги!
– Я боролся.
– Не оглядывайся назад. Просто уходи!
Она этого не сделала.
Она замерла, когда Кат поднял черную дубинку и двинулся на нее.
– Нет!
Я извивался сильнее, проливая больше крови, больше страха.
– Я собираюсь научить тебя контролировать это, Джет, даже если это будет последнее, что я, бл*дь, сделаю.
Кат шлепнул дубинкой по руке, отчего по моему телу побежали мурашки.
Жасмин задрожала, когда Кат возвысился над ней.
– Ты любишь свою сестру. Давай посмотрим, сможешь ли ты защитить ее, сосредоточившись хоть раз.
Его рука поднялась, заслоняя ее лицо.
– Беги, Джаз!
– закричал я, прорываясь сквозь ее ужас. Страх заставил ее замолчать, но внезапная решимость наполнила ее взгляд.
Она побежала.
Оттолкнувшись от двери, она обогнула моего отца и бросилась через сарай.
Кат развернулся, держа дубинку, наблюдая, как его дочь убегает от него. Только он не отпустил ее. Он бросился в погоню.
– Нет!
Я ничего не мог поделать, когда он бросился за своим ребенком и вывернул руку, чтобы ударить.
– Жасмин!
А потом все было кончено.
Дубинка ударила ее в спину.
Сила заставила ее кувыркнуться вниз головой.
Ее маленькие туфельки застучали по полу,
Секунду она просто лежала, потрясенно моргая, фиксируя свою боль. Затем меня накрыла самая мощная, тяжелая, всепоглощающая волна, которую я когда-либо чувствовал. Ее боль пронзила меня насквозь. Ее агония заразила меня. Все, что она чувствовала — ее детские капризы, ее исполненные надежды желания, — все это запихивалось мне в горло и вызывало тошноту.
Меня вырвало, когда Жасмин разрыдалась.
Ее крики эхом отдавались вокруг нас, прорываясь за дверь, облизывая деревья и поднимаясь к полумесяцу над головой.
Я плакал вместе с ней. Потому что я знал, что произошло, так же точно, как и она.
Зима наблюдала за этим зверством. Мороз не помешал этому. Он позволил этому случиться. И в глубине моей души началась метель.
Я больше не мог этого делать.
Я не мог справиться с агонией моей сестры, отчаянием моего отца, моей собственной разбитостью.
Я не мог этого сделать.
И Жасмин тоже не могла.
Ее слезы прекратились так же внезапно, как и начались, но ее глаза не отрывались от моих. Ее щека прижалась к полу, а дыхание вырывало холодный воздух из посиневших губ.
И она произнесла слова, которые я никогда не забуду.
Слова, гарантирующие, что я войду в тюрьму и отдам ей ключ. Это предложение навсегда превратило меня в снег, чтобы я никогда, никогда, никогда не почувствовал того, что почувствовал в тот день.
– Кайт... Я не чувствую своих ног.
Я взвыл в припомнившейся агонии, снова ненавидя его. Он вывел из строя мою сестру. Он сломал ей спину, повредил позвоночник. Он безвозвратно разрушил ее жизнь, и все из-за меня.
Меня.
Бл*дь!
Заглушая его крики, я бросился к изголовью стойки и променял дубинку на рычаг. Пока Кат дрожал и трясся в своих оковах, я нажал на механизм, взводя его еще на один оборот.
Его сломанная лодыжка и конечности растянулись еще больше, вызвав еще больше криков, еще больше просьб. Сарай наполнился звуками хлопков и треска. Хрящи и связки, наконец, сдались, разрываясь постепенно.
Мне хотелось заболеть. Я хотел преодолеть его боль и на этот раз перестать погрязать в чужом несчастье. Но в отличие от того мгновения, когда Жасмин одним резким движением научила меня остановиться, я не смог.
– Джетро, остановись. Пожалуйста...
Голос Ката перемежался глубокими стонами. Мне так хотелось сдаться и подчиниться. Но он совершил слишком многое. Сделал слишком много плохого.
Он заплатил недостаточно. Ещё нет.
Снова засунув дубинку за пояс, я сел на корточки и схватил маленькое колесо под стойкой. Я так хорошо знал эту машину. Слишком хорошо. Она стала моим постоянным врагом, и я научился пользоваться ею с самого раннего возраста.