Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде
Шрифт:
Задача парализовать военно-морские силы США в Тихом океане была частично выполнена.
Вoйны заканчивались, но никогда насовсем не уходили из этих мест. Ни во время активной колонизации европейцами, ни во время японской экспансии. Неспокойно в регионе было и во время вьетнамской войны, как и всего холодного противостояния СССР и США. Местные жители не без философского спокойствия поговаривают: «сначала приходят военные, строят аэродромы, а потом нам на голову сыпятся бомбы».
И ныне против американского присутствия на Филиппинах активисты ведут в меру деятельную и
Малайский архипелаг насчитывает более 7100 островов. Протяжённость архипелага с севера на юг — около 2 тысяч километров, с запада на восток — свыше 5 тысяч, что позволяет укрываться многочисленным шайкам филиппинских пиратов.
Во время 2-й мировой войны, захватив обширные территории, японцы основательно и надолго обустраивались. Японские солдаты, как трудолюбивые муравьи, за весьма короткие сроки создали целую сеть укреплений, аэродромов, ремонтных баз, стоянок для кораблей и подводных лодок. Во время отступления японское командование приказало законсервировать некоторые базы с полной маскировкой. Часть из них были обнаружены, некоторые даже используют вышеупомянутые пираты. В какой-то степени сохранность объектов обеспечивают группы стареющих, продолжающих нести службу солдат и моряков. Казалось, что необходимость по прежнему быть в строю, остановила для них время и процесс старения. Тем не менее энтропия брала своё и некоторые умирали, другие сознательно нарывались на пули, что б погибнуть как настоящий солдат.
«Объект 112» был самым крупным и относился к разряду «Зеро».
Энсин Осаму Араки лично не был приставлен к охране объекта. Оставаясь в джунглях Формозы и ведя свою партизанскую войну, в один из затяжных периодов тропических дождей он подхватил лихорадку и уже приготовился к самому худшему.
Его подобрали местные рыбаки и выходили. Один из туземцев во время войны был в составе рейдовых рот такасаго. Возможно, в память об этом он и приютил энсина. Потом он привёз его на этот остров, видимо зная о его тайной начинке. Высадившись на берегу, высушенный до почти коричневого цвета старик-рыбак, сказал, что дальше он идти опасается, но энсин найдёт на острове своих. Подарив на прощанье меч-джиюто, он сел в свою лодку, оставив Араки одного. Как выяснилось ненадолго.
Поначалу подозрительные собратья по оружию устраивали ему допросы и проверки, но постепенно, обретая доверие, он узнавал все тайны острова.
В итоге случилось так, что Осаму Араки остался на секретной базе один. Сказать, что ему в голову не закрадывались предательские мысли о нужности его миссии, будет враньём. Эти атаки человеческой слабости он успешно отбивал. Что двигало этим человеком, точнее держало его на этом острове? Надежда? Вера? Долг?
Но на этот раз обруганная Ницше «надежда», не стала проявлять свою скрытую сущность, а оправдала своё расхожее мнение о ней.
Неизвестно, увлажнились ли глаза старого солдата, при виде знакомых вымпелов на мачтах кораблей входящих в бухту, но созданный природой надежнейший насос по перекачке крови, именуемый «сердце», забился в режиме, почти недопустимом для такого длительного срока эксплуатации. Справившись с волнением, Осаму Араки побежал переодеваться в форменную одежду, трепетно сохранённую и дождавшуюся своего часа.
Профессор Клаус Майер мог бы почти
Старичок-фургончик раскочегарился по пустынной улице до ста километров в час. Пашка в недоумении пялился на спидометр, пока не сообразил, что у него шкала в милях и цифра 60 — это уже….
«Вот почему так потряхивает»! — Он мягко переставил ногу с газа на тормоз.
В это момент над самым ухом зазвенел звонок мобильника. Телефон надрывался в кармане куртки, заткнувшей дырку в стекле. И ладно бы сквозь изжмаканную, промокшую и довольно плотную свинячью кожу… тряска вытолкала из подкладки тонкотканную карманную мошонку с параллелепипедом мобильника, прямо у самой Пашкиной головы.
Дёрнулся он неудачно — лёгкое усилие на руль повело машину в сторону, при этом нога рефлекторно надавила на педаль тормоза, что говориться «до полика». Дождевая плёнка на асфальте оказалась неожиданно скользкой. Фургончик, кренясь, казалось, заскрипев от возмущения, выписывал на дороге замысловатые вензеля.
Эмоции бурно выплеснулись на раздражитель звонка и потухли. Он не успел даже испугаться, всё произошло быстро и вполне буднично (поле свиста пуль и смертоубийств, тоже мне опасность — авария!).
Удар! «Фольц» уткнулся задом в стену дома. Нога на тормозе, коробка на передаче и колёса встали — движок захлебнулся. В голове медленно варилось недоумение:
«Как же это я не справился с управлением? Не я, Мацуда с тормозной моторикой»!
Трескучий мобильник Пашка вырвал вместе с карманом:
— Алло! — И следом по-английски и по-русски отборной бранью и матом.
На том конце только вякнули и отключились, сто пудов опешив, обалдев.
Пашка едва разобрал нечто похожее на «шайзе».
«Ах ты, тевтон проклятый. Любитель-патриот старых немецких рыдванов. Перезвонить? Да пошёл он! — Возбуждённо дышащего Пашку больше заинтересовал телефон, — а если…! И что он скажет? Сдрасте, я Пашка-Мацуда!?
Позвонить из Штатов в Россию вполне возможно — коды международные известны. Другое дело, что он привык полагаться на записную книжку в мобиле и не помнил длинных мобильных номеров, кроме городских. И то наверно одного — родительского. И что? Сейчас там ночь, а тут он такой…, да их инфаркт хватит. Но позвонить хотелось жутко, вроде как привязаться к той реальности, получить подтверждение. А что если…».
Пашка быстро набрал код и номер своего мобильника — этот в голове засел плотно.
Соединяло долго, он уже ожидал услышать нечто: «абонент не обслуживается», но гудки пошли.
«А если сейчас на другом конце трубку подниму я»?
И тут ему почему-то вдруг стало страшно. Словно жизнь украдена и ему нет здесь (в этом мире) места.
«Эй, братишка, а ни чё, что ты тут под пулями скачешь, и жизнь твоя почти ничего не стоит. И вообще жизнь эта не твоя, а Мацуды. И не ты ли сам вор»?