Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде
Шрифт:
Именно на себя он может записать сбитый самолёт. Когда восстановили связь, и выяснилось, что масштабы агрессии не ограничиваются их объектом, недоумение и возникшие вопросы по поводу того, что это японцы на технике середины прошлого века, «банзай», «император» и всё такое он оставил на потом. Пусть об этом думают генералы, у него работы и без этого хватает.
Получив от командования задачу, выдвинутся и обеспечить оборону объекта 251 (что в часе езды), майор скоро отдал распоряжения.
Потери на удивление были не большими — в основном мелкие ранения, а вот техники на ходу наличествовало лишь пять единиц.
—
Оставив большую часть гарнизона зализывать раны, мобильная группа выдвинулась выполнять поставленную задачу.
Опытный Линк не исключал возможность засады и поэтому дал чёткие указания головной машине. Но сам он больше опасаясь налёта с воздуха, внимательно следя в бинокль за воздушным пространством.
Скоро заметил и самолёт, заходящий слева и сзади. Разглядев на плоскостях белые звёзды, тем не менее (хватит на сегодня сюрпризов) распорядился:
— Внимание, предполагаемая воздушная цель на семь. Огонь без команды не открывать.
Самолёт, качнув крыльями, медленно набирая высоту, прошел дальше по курсу движения колоны.
— Майор, у нас союзник объявился, — затрещала рация голосом сержанта, — древний тоже. А? Смотрите, по ходу ещё один.
Капитан в отставке Майкл Вилд, лётчик-истребитель ВВС Соединённых Штатов, так и не пожелавший стать бывшим, попытался зайти во фронт самолёта противника. «Сейран» заложил крутой вираж, блеснув плоскостями, ушёл из-под атаки. Противники сошлись на высоте 4500 метров. Бой сразу перешел в серию виражей на вертикалях, горизонтальных петлях и полупетлях. Истребитель старался зайти в хвост японскому самолёту. Несмотря на то, что М6А1 фактически являлся бомбардировщиком и ещё поплавки заметно снижали лётные характеристики самолёта, японцу всё же удавалось выскальзывать из-под прицела Р-40. Прикрывающий заднюю полусферу стрелок-радист, сержант Накамо, короткими очередями мешал противнику точно прицелиться и почти достал американский истребитель — ему не хватило секунды и боеприпаса.
«Ястреб войны» вовремя шарахнулся в сторону, но тут же ринулся в атаку, и уже японцу пришлось сбрасывать со своего хвоста ревущий двигателем истребитель. Ицуда рванул свою машину в пике, решив выиграть в скорости, но капитан в отставке не отставал.
Японский пилот стал выходить из пикирования на двух тысячах метров. Тяжёлая машина неумолимо тянула вниз. Мозги у человека при перегрузках работают не очень хорошо, но Ицуда заранее спланировал и на выходе из пике сбросил плавники — машина, словно, получил толчок вверх, выводящий её из опасной траектории.
Вилд, воя от нестерпимой боли, миллиметр за миллиметром выбирал на себя ручку управления. Пот заливал глаза. Казалось, у машины от перегрузки отвалятся крылья, но самолёт впереди, выходящий из пике выдержал, а «Warhawk» покрепче будет. Вилд аккуратно повёл ручкой левее и нажал на гашетку. По самолёту прошла вибрация — шесть стволов пулемётов калибром в полдюйма выплюнули за минуту остатки боекомплекта.
Пули, маленькими бледными вспышками, впивались в самолёт противника, выбивая из него куски, разрывая важные артерии в машине и в управляющем ею человеке.
Вышедший из пикирования самолёт Страны
В глазах у Вилда стояла пелена. От перегрузки болело в ушах. В голове вместе с кровью в жилах пульсировала одна мысль:
— Сбил сукиного сына, сбил!
Вдруг как-то остро закололо в груди. Мутнеющим сознанием Майкл понял — это всё. Сердце старого пилота не выдержало.
Потерявший контроль самолёт скользнул к земле. В последний момент лётчик потянул ручку на себя и истребитель почти по касательной ударился о землю, скапотировал, задрав хвост, вяло задымил.
Американские военные с живым интересом наблюдали за воздушным боем, и это сыграло с ними злую шутку. В колоне раздались восторженные крики одобрения, всякие «вау» и «йо-хо», когда американский самолёт завалил японца. В первой машине и не заметили заложенную мину, хотя работу неопытных минёров на грунтовке было видно весьма хорошо.
Было заложено три противотанковых мины — штуки громоздкие, но мощные.
— Снимите хатимаки, — приказал капитан Ариидзуми, стаскивая с головы свою белую повязку и засовывая в карман, — нас видно в них за километр.
Когда головная машина наехала задними колёсами на последнюю кучку сухой каменистой крошки, которой японцы засыпали взрывчатку, командир кивком дал команду лежащему поодаль сержанту. Одновременно крутанули ручки ручных генераторов. Слабенького тока с лихвой хватило замкнуть электродетонаторы.
Получив пинок под зад, первая машина на передних колёсах, не касаясь задними взлохмаченного дорожного покрытия, словно взбрыкнувшая лошадь просунулась метров на восемь. От удара у сидящих в машине сместились позвонки. Высунувшегося по пояс сверху, стоящего за пулемётом рядового, как куклу сначала бросило назад, переломив надвое, затем обратно, ударив лицом о станину М134. А потом полыхнул лопнувший бак с топливом. Солярка горела нехотя, но покалеченный экипаж был не в состоянии покинуть медленно занявшуюся огнём машину. Два следующих бронированных автомобиля подбросило на метр и опустило, перетряхнув все кости рейнджерам.
Одновременно, слева и справа от дороги, японцы открыли шквальный огонь. Но крупнокалиберные пули с уцелевших машин быстро заставили умолкнуть японских автоматчиков. Кого на время, а кого и навсегда.
Собственно невредимым и боеспособным остался только сержант Сигеро Камура. Прекрасно понимая, что ему нужно уйти из сектора обстрела, он, распластавшись, срываясь на панику, отползал, не обращая внимания на ободранные о камни колени и локти. Машины сдали назад, объехав с левой и с правой обочины пробку, двинули вперёд. Автоматы японцев не смогли повредить бронированную технику. Рейнджеру за пулемётом первой машины повезло — пули свистели мимо, щёлкали о щитки, разлетаясь звенящим рикошетом, а вот майора задело. В запале боя он почувствовал болезненные тычки в спину. Бронежилет! Потом обожгло руку. Линк сполз вовнутрь. Его место тут же занял другой боец. Эта небольшая пауза позволила Камуре убраться из зоны видимости американцев. В его самолёте ещё оставалось топливо, и он, задыхаясь, бежал, всё ещё надеясь взлететь.