Последний экипаж "Белого кролика"
Шрифт:
– Я абсолютно здоров! – от моего крика уцелевшие броненосцы стали оперативно закапываться в землю.
– Тем более, почему ты так нервничаешь? – спросила Кейси, прижимаясь ко мне теплым бедром.
– Милая, у нас только, что погибли боевые товарищи! Нас спасли, а сами… – развивать дальше мысль я не стал.
Были ли Барм и ласковый мерзавец Марафетус моими друзьями? Это сложный философскийвопрос. Ведь благодаря именно их злодейским проискам я оказался в этой глуши с перемазанной в птичьем помете Кейси на руках. Девушка она конечно хорошая, хоть и американка, а с лица, как говорят бедуины в Сахаре, воды не пить. Пластическая хирургия сейчас тоже на подъеме, разобрались бы с ее неказистой внешностью как-нибудь, но все же лучше любоваться с ней полной луной на базе, а не среди первобытного бурелома неведомо где. С другой стороны, Барм и Марафетус сами влипли в эту историю, ни кто не просил их воровать меня с американской базы. Не погнались бы за легкой наживой, пили
Вздохнув, я огляделся по сторонам. Оправившаяся от шока луна бесстрастно освещала своим холодным светом жуткую картину экологической катастрофы районного масштаба, способную свести с ума даже самого крепкого эколога. Вывороченные с корнем вековые сосны и елки лежали вповалку. Среди этого бурелома (вернее сказать, ящеролома) многоточиями чернели ряды глубоких воронок оставленные циклопическими лапами перепуганных диплодоков. Перед натиском ящеров устояли только старые, покрытые почти черным мхом дубы в пять обхватов, незыблемо возвышающиеся над завалами. Говорят, именно в такие корявые памятники природы после смерти переселяются неприкаянные души померших друидов. В народе их именно так и называют: «Дубы-колдуны». Редкие трепетные осины не смогли сдержать натиска и, были просто смяты и втоптаны в густую высокую траву лавиной свихнувшихся исполинов. Редкое сочетание дубов, осин и сочной густой травы напомнило мне о статье из журнала «Натуралист Зазеркалья». Налетевший легкий ветерок принес едва уловимый запах болота. (Вообще, как пахнут болота, я не знаю, но тут сразу понял, что они пахнут именно так.) Быстро нагнувшись, я обломил еловую ветку и поднес поближе к глазам. Последние робкие сомнения растаяли как инверсионный след скоростного дракона-перехватчика. Мы были в темно-синем лесу!
Кто-то может сказать «Что в этом такого страшного? Лес как лес, только темно-синий. В Зазеркалье бывают леса и пострашнее, например: знаменитые серо-буро-малиновые амазонские бродячие джунгли-людоеды, или чуть менее известные реликтовые ярко зеленые тисовые самозащитные рощи. Древние тисы живут в очень плотном симбиозе с плотоядными лианами, поразительно хорошо стреляющими отравленными иглами. Лианы убивают любое существо, опрометчиво забредшее в вековую тень, быстро запускают в тело жертвы корни и пьют, пьют жизненные соки, а все, что осталось, идет на подкормку тисам. Вот это действительно страшно! А кто-нибудь слышал о человеке подло убитом из-за угла шишкой в темно-синем лесу?». (Есть еще розово-голубые рощи, растущие на склонах некоторых островов в Эгейском море, но они хранят в себе опасности совсем другого рода. О них здесь рассказывать не буду – вдруг дети прочитают.)
В этом мой оппонент будет прав. Никто не знает о жертвах коварно убитых шишками, ну разве кого деревом придавит сухим, или пещерный медведь-шатун задерет и сожрет, или пожилой мамонт сослепу раздавит, а так вроде ничего страшного и нет. Но, куда же тогда, скажите, бесследно пропал в таком лесу экспедиционный корпус короля Грюндика Громкого, состоявший целиком из отборных головорезов-ладскнехтов? Или отлично натренированная и вооруженная дружина Венцеслава Сквалыжного, отправленная для сбора налогов по окрестным городищам? Ни ландскнехтов Грюндика, ни дружинников Венцеслава больше никто, никогда не видел. Они сгинули в чаще вместе со всем обмундированием, двумя бронеавтомобилями, одной танкеткой, пятью молодящимися маркитантками и двумя полевыми кухнями.
А так ничего вроде в этих лесах страшного и нет. Ну, дубы-колдуны, ну, поганые тени у болот постоянно ошиваются, но они же никого не кусают! Зато из осин растущих здесь получаются самые лучшие осиновые колья. Одно прикосновение такого колышка надолго отправляет даже самого матерого вампира в глубокий нокаут. А если уж проткнуть им бедолагу-кровососа, то пропадает необходимость отрубать бедняге голову, натирать ее толченым чесноком на перекрестке семи дорог, причем как минимум три из них должны быть главными. (Такие здесь дикие средневековые обычаи). Эти высокоэффективные средства пользовались бешенной популярностью. Но даже жажда наживы производителей антивампирного снаряжения не давала им развернуться в полную силу и пустить на колья все хрупкие трепетные осинки. (Поговаривают, что мощная компания в защиту от уничтожения темно-синих лесов была организована и активно субсидировалась влиятельными кланами вампиров, хотя официальные власти это упрямо отрицали.) К тому же темно-синий лес в Зазеркалье был не в единственном экземпляре. Дубы-колдуны не росли только в районах пустынь и высокогорий. Кстати, совсем недавно я читал в «Вестнике Зазеркалья», что в предгорьях Альп пропала бригада горных стрелков графа Эдельвейса Самовлюбленного собравшаяся осадить замок какого-то мелкопоместного феодала. Решив сэкономить силы перед боем и сократить путь, они опрометчиво срезали его через лесок, иголки, которого отливали подозрительной синевой. Стрелки не обратили внимания на эту незначительную деталь, решив, что это обман зрения вызванный вчерашними бурными возлияниями, или говоря по-русски сильным перепоем… Теперь Эдельвейс Самовлюбленный, благоразумно задержавшийся дома из-за важных государственных дел объявляет набор во вновь формируемую бригаду горных стрелков.
Все эти, несомненно, очень интересные факты, я не стал пересказывать Кейси, (зачем тревожить чувствительную девушку), а просто решил заняться поисками ночлега.
Вы когда-нибудь искали ночью, в темно-синем лесу, по которому только что пронеслось стадо перепуганных ящеров, где преклонить усталую голову и другие части измученного приключениями организма? Не искали? И правильно делали! Ничего интересного в этом занятии нет. Все учебники по выживанию в Зазеркалье подробно учат, как найти север по мху на стволах деревьев и кладкам яиц переливчатых игуанодонов, а юг по плесени на помете мелких зеленых шкуроедов. Объясняют, как отпугивать диких зверей с помощью самодельных факелов и истошных гортанных криков, (интересно, кто-нибудь проверял, боятся дикие звери на самом деле этих криков или нет?), Одинаково мудро советуют, есть больших белых древесных червяков, чтобы не сдохнуть с голоду, если ничего другого поймать и убить не удалось. И лишь по одному вопросу авторы учебников не могут сойтись во мнениях: Как выжить ночью в темно-синем лесу?
Одни дают список из тридцати пяти амулетов, которые надо развесить на кольях вокруг стоянки строго в определенном порядке. Причем, для большей надежности между кольями надо протянуть растяжки с гранатами Ф-1. Другие утверждают, что в полной безопасности можно чувствовать себя, окропив лагерь кровью молодой козы особой, очень редкой породы живущей высоко в скалах хребта Икающих Гоблинов. По мнению третьих, только наловив в ночь на Ивана Купалу два мешка майских жуков-мутантов, перемолов их в полночь на водяной мельнице, где перед этим был найдено семь утопленников нетрадиционной сексуальной ориентации умерших от неразделенной любви, смешав полученную субстанцию с настойкой из цветов бересклета выросшего на северо-востоке старого заброшенного кладбища…
Честно, что делать дальше с перетертыми панцирями бедных жуков я не запомнил. Руководство занимало целых два листа мелким шрифтом, да и не думал я тогда о таких кошмарах. А если бы и помнил, где бы наловил столько жуков?
Для людей, которые в Зазеркалье никогда не бывали это вроде и не вопрос. (Я имею в виду не ловлю необходимого количества жуков, а проблему выживания.) Ведь есть под рукой пара самых надежных в мире автоматов, патроны в достаточном количестве, чего волноваться? Надо выкопать на пригорке окопчик, занять круговую оборону и приготовить к бою джиннов. В ярости эти ребята такого наворотят – мало не покажется. Чего пугаться? Пусть враги волнуются и трясутся за свои шкуры и когти!
В обычном лесу я именно так бы и сделал, но в этом… Внутренний голос призрачно намекал мне, что этих мер будет маловато. Кстати, о джиннах. Я вдруг обратил внимание на неясное жалобное бормотание, постоянно раздающееся у меня под боком.
У моего джина сдали нервишки. Короче говоря - сломался старикан. Тихо подвывая, он жаловался неизвестно кому на свою неимоверно тяжелую жизнь, клялся бросить пить и навсегда избавиться от пагубного пристрастия к стеклянной таре. Не скрою, меня это моральное перерождение старого алкоголика обрадовало. Я уже начал подумывать о том, чтобы отпустить перевоспитавшегося пленника на волю (когда выберемся отсюда, естественно), но джинн взял и все испортил. От клятв вступить при первой же возможности в общество трезвости он перешел к жалобам на свое тотальное невезение. Оказывается бутылочный террорист страстно мечтал, чтобы меня, вместе с бутылкой, раздавил бешенный диплодок. Он хотел обрести свободу на моей и Кейсиной могилках! Такого хамства я стерпеть не мог, но, решив отложить экзекуцию на потом, посоветовал джинну заткнуться и держать душевные муки при себе. Какая экзекуция может быть применена по отношению к джинну? Ума не приложу! Пришлось просто сказать, что утоплю бутылку в ближайшем поганом болоте. Джинн мне не поверил, (Ну какой придурок способен просто так взять и утопить оружие массового поражения), но заткнулся, засветившись от возмущения.
Свет его пламенной души пришелся очень кстати. Подсвечивая себе путь бутылкой как фонариком, мы поспешили убраться с открытого места. Проклиная в пол голоса местную флору, а за одно и фауну, двинулись к спасительной кромке леса, черным частоколом очерчивающей границу глобальных разрушений. Под ноги то и дело попадались лежащие в глубоком обмороке мыши-полевки, контуженные диплодокскими ногами барсуки и получившие сотрясение мозга белки. Когда же нам попался расплющенный до состояния прикроватного коврика громадный медведь гризли (Он то, как сюда попал?), мы резко прибавили в скорости и стали нервно озираться вокруг. Ведь у медведя могли быть и выжившие голодные родственники, с разыгравшимся от пережитого стресса аппетитом, которым не терпелось помянуть усопшего собрата. И тут я в моих глазах забрезжила надежда...