Последний год
Шрифт:
В тот же вечер голландский посланник посетил престарелую фрейлину.
После коротких учтивостей гость приступил к делу.
Когда он объявил о предложении руки и сердца, которое имеет честь сделать высокочтимой мадемуазель Екатерине Гончаровой барон Жорж Геккерен, госпожа Загряжская ограничилась тем, что чаще, чем обычно, стала нюхать из любимого флакона с целебной солью. Попросту говоря, ничего не могла понять видывавшая всякие виды старая фрейлина. Но не успела еще Екатерина Ивановна прийти в себя от неожиданного сватовства,
Едва услышала это Екатерина Ивановна, любимый флакон выпал из ее рук, грохнулся на пол и разбился, а она так и осталась сидеть с растопыренными руками, будто гость сам навел на нее дуло пистолета.
По счастью, барон Луи тотчас нашел на столике запасной флакон с целительной солью и продолжал деловито толковать о том, что единственно участие высокочтимой Екатерины Ивановны по родству с Пушкиными может предотвратить кровавую драму. Бог поможет ей, если это возможно, принудить господина Пушкина к отказу от дуэли, после того как он узнает о предстоящем сватовстве.
На том и уехал гость, взяв слово держать все в тайне.
Оставшись одна, фрейлина Загряжская приказала никого более не принимать. Ей представилось, что пришел смертный час. Не могла подняться с кресла, чтобы пасть ниц перед святыми иконами.
А на смену старому барону явилась, словно сговорившись с ним, любимая племянница Таша. Голова Екатерины Ивановны была обмотана полотенцем, смоченным ароматическим уксусом. Она охала и стонала и уже готовилась еще раз услышать от Таши ту же новость, но Таша понесла несусветную чушь.
– Да говори ты толком, сумасшедшая, кто на ком женится? – повторяла Екатерина Ивановна, стараясь выиграть время.
Но Таша рассеяла последние сомнения. Жорж сам ей все рассказал, когда они виделись здесь в последний раз. Тетушка помнит, конечно, как у Натальи Николаевны разболелась голова. С тех пор она крепилась, но больше выдержать не могла.
– Никогда бы не подумал Жорж об Екатерине, – воскликнула Наталья Николаевна, – никогда!.. Если бы ему не грозил гнев императора…
– Нишкни ты, блажная! – останавливала племянницу Екатерина Ивановна, как только та начинала непочтительно говорить о царе. А сама все больше и больше прислушивалась к бессвязному рассказу.
Из этого рассказа обнаружилось важнейшее обстоятельство, скрытое бароном Луи. Подумать только! Выходит, что сам государь отстраняет от Натальи ретивого кавалергарда!
– Так-таки и приказали твоему ухажеру жениться? – переспрашивала почтенная фрейлина.
По опыту долгой придворной жизни она начинала кое-что смекать. Давние надежды, связанные с вниманием, которое оказывал Таше государь, готовы были снова ожить. Но тут вспомнила тетушка о затеянной Пушкиным дуэли… Ничего, оказывается, не знает об этом Наталья. Как же ей такое скажешь?
– Перестань хныкать, Христом-богом прошу! – повторяла Екатерина Ивановна, все еще не решаясь сразить любимую племянницу страшным известием. – Ну, женят красавца – эка невидаль! Женитьба молодцу не укор. Мало ли кто не по своей воле под венец шел!
– Если бы вы видели отчаяние барона! Он раньше умрет…
– Как бы не так! – Екатерина Ивановна решилась наконец объявить главное: – А вот из-под дула пистолета сразу отправится на тот свет, коли решил всадить ему пулю в лоб твой благоверный. О дуэли, которая у них назначена, ничего не знаешь?
Теперь настала очередь Натальи Николаевны подумать, что тетушка лишилась рассудка у нее на глазах.
А Екатерина Ивановна, скинув в ажитации целительное полотенце с головы, сыпала слова одно страшнее другого:
– Ты по пустякам нюнишь, а они, может, завтра стреляться будут. Меня по доверенности старый Геккерен обо всем уведомил. Часу не прошло, милая, как он от меня уехал…
Наталья Николаевна была в глубоком обмороке. Тетушка спрыснула ее святой водой, дала понюхать из флакона и стала читать молитву. Когда же Наталья Николаевна открыла глаза, Екатерина Ивановна решила довести дело до конца:
– Ежели они с пистолетами друг на дружку выйдут, тогда поздно будет. Ладно, если разойдутся живыми, а коли твои же дети сиротами останутся, что тогда?
Наталья Николаевна все еще не могла выйти из оцепенения. Напрасно спрашивала Екатерина Ивановна, что у них в доме приключилось, чем еще провинился перед Ташиным мужем повеса Дантес? Ничего важного так и не могла припомнить Наталья Николаевна.
– И про задуманное сватовство к Екатерине ты не болтала?
– Что вы, тетушка! Сама поверить не могу…
– А и то сказать, – решила Екатерина Ивановна, – чего бы твоему африканцу за Екатерину драться? Тут какое-то другое, совсем особое дело. Старик Геккерен на что дока – и тот руками разводит. А драка назначена. И промедления не будет. Ну, дожили, Наталья! – Екатерина Ивановна всплеснула руками. – Святые угодники, молите бога о нас! Да нет, нешто в такое дело будут мешаться небесные предстатели? Нам самим надобно у драчунов пистолеты отобрать. Но кто может вступиться? Только одного человека знаю. Надобно сейчас же посылать за Василием Андреевичем Жуковским. Ежели не он, никто нас не спасет.
Жуковский жил в Царском Селе. Нелегко было найти человека, которого можно было бы немедленно отправить к нему с таким тайным и важным поручением. Хорошо, что в Петербурге оказался брат Натальи Николаевны, молодой царскосельский гусар Иван Николаевич Гончаров. Немедленно призванный к тетушке Екатерине Ивановне, он тотчас вошел в сложные обстоятельства дела. Завтра чуть свет он поскачет в Царское.
Екатерина Ивановна первый раз перекрестилась с облегчением. На том и отпустила Ташу домой, взяв клятву хранить тайну перед мужем.