Последний год
Шрифт:
Соллогуб закончил свое письмо:
«Не имея от Вас полномочий согласиться на то, что я одобряю от всего сердца, я прошу Вас, во имя Вашей семьи, согласиться на это предложение, которое примирит все стороны. Нечего говорить о том, что господин д'Аршиак и я будем порукою Геккерена. Будьте добры дать ответ тотчас».
Виконт д'Аршиак утвердил письмо. Но тут вмешался Дантес. Он желал подробнее ознакомиться с текстом. Секунданты в один голос заявили, что это было бы прямым нарушением существующих обычаев. Только они, секунданты, отвечают теперь за доверенную им честь и доброе имя противников.
Поручик
Письмо отправили по назначению с кучером графа Соллогуба. Кучер перепутал адрес. Письмо, которому было суждено завершить конфликт миром или поединком, долго блуждало по городу.
День давно сменился вечером, когда Пушкин наконец его получил. Ответ незачем было обдумывать. Ничто не изменится в решении поэта.
«Я не колеблюсь написать то, что могу заявить словесно. Я вызвал господина Жоржа Геккерена на дуэль, и он принял вызов, не входя ни в какие объяснения. Я прошу господ свидетелей этого дела соблаговолить рассматривать этот вызов как несуществующий, осведомившись по слухам, что господин Жорж Геккерен решил объявить свои намерения относительно брака с мадемуазель Гончаровой после дуэли».
Услышав шаги, поэт обернулся. В дверях стояла Наталья Николаевна. Она бросилась к нему, впилась глазами в начатое письмо. Ужели тщетны все ее мольбы и усилия?
– Ты не отошлешь этого письма, – ее голос был так тих, что Пушкин едва расслышал.
– Если не я, то кто же защитит тебя, жёнка?
– Ты не отошлешь этого письма, – еще раз повторила Наталья Николаевна. Голос был все тот же – тихий, едва внятный. Она стояла с низко опущенной головой, беспомощно опустив руки.
Надо было подбежать к ней. Надо было взять ее холодеющие руки в свои. Надо было заглянуть в ее полные ужаса глаза… Но Пушкин остался в своем кресле. Кто же, как не он, защитит ее, жертву адских, может быть не до конца разгаданных, интриг? Еще раз пробежал глазами письмо. Если брошено в лицо Дантесу постыдное обвинение в том, что он покупает отказ от дуэли своей свадьбой, то, может быть, будет еще язвительнее, если написать в заключение несколько нарочитых слов о его благородстве? Александр Сергеевич на минуту задумался.
«Я не имею никакого основания, – закончил он, – приписывать его решение соображениям, недостойным благородного человека…»
Он обернулся к жене:
– Конец – и богу слава!
Наталья Николаевна как завороженная протянула руку к письму, поднесла его близко к глазам. Последние, только что приписанные Пушкиным, строки, видимо, ободрили ее. Ей показалось, что она победила. А может быть, это вовсе не победа? Как разобраться в тонкостях писем, которыми обмениваются люди, дошедшие до дуэли? Наталья Николаевна перечитала строки о женитьбе Жоржа; их ни в каком случае не должно было быть в письме – так ясно говорил ей об этом добрый друг Жуковский. Но тут же опять увидела, что Жорж назван в письме благородным человеком. Значит, она все-таки победила?..
В порыве благодарности она приникла к мужу:
– Своим великодушием ты спас всех нас!
Александр Сергеевич не решился разрушить ее надежды. Он отправил письмо, которое было равносильно пощечине. Ссылка на благородство человека, бегущего от дуэли под венец, если и приглушала оплеуху, то только для очень неразборчивого человека. Вот этого и не понимала, по-видимому, Наталья Николаевна.
Между тем письмо Пушкина получили секунданты, ожидавшие его с крайним нетерпением. Соллогуб прочитал и отдал д'Аршиаку. Ему принадлежало решительное слово. Виконт погрузился в глубокое размышление, потом поздравил Дантеса женихом. Но отодвинул от него опасное письмо, потому что жених, прежде чем благодарить, хотел сам с ним ознакомиться.
Д'Аршнак не считал это удобным. Дантес тотчас согласился. Он вполне доверяет своему секунданту. В самом деле – ему незачем читать полученное от противника письмо. Гораздо удобнее положиться на виконта д'Аршиака, известного непримиримой строгостью в вопросах чести.
Граф Соллогуб поспешно присоединил свои поздравления. И Жорж Геккерен тотчас вошел в новую роль.
– Поезжайте к господину Пушкину, граф, – сказал он Соллогубу растроганно, – и поблагодарите его за то, что он согласился кончить ссору… О, я надеюсь, что мы будем видеться как друзья! Прошу вас, повторите ему эти слова!..
Оба секунданта поехали к Пушкину. Пушкин вышел к ним в гостиную. Заметно побледнел, когда секунданты заявили о ликвидации конфликта. Словно ожидал совсем другого.
Виконт д'Аршиак, не меняя официального тона, передал ему благодарность Жоржа Геккерена. Соллогуб прибавил: он со своей стороны обещал, что Пушкин будет обходиться с бароном как с добрым знакомым.
В глазах Пушкина зажегся гнев.
– Напрасно! – отрезал он. – Между моим домом и домом Дантеса не может быть ничего общего…
Секунданты поспешили откланяться.
Проводив их, Пушкин прошел в столовую.
– Поздравляю тебя невестой, – сказал он Екатерине.
Наталья Николаевна испытующе поглядела на мужа. Совсем не весело было его усталое лицо…
Но разве она все-таки не победила?
Глава четырнадцатая
Свадьба состоится! О свадьбе можно, наконец, объявить!
Особенно торопились Геккерены. Раньше они рассчитывали, что до официального сватовства Жорж успеет разыграть роль влюбленного в Екатерину. Тогда весть об этой свадьбе не была бы подобна разорвавшейся бомбе. Но события опередили все расчеты. Теперь о свадьбе надо объявить без малейшего промедления, хотя очевидно, что бомба разорвется с оглушительным шумом.
После совещания с фрейлиной Загряжской было решено: объявление последует на следующий же день, благо у Салтыковых на 18 ноября назначен бал. На бале и примут первые поздравления будущие супруги. И тотчас узнает об этом весь петербургский свет.
На бале у Салтыковых жених и невеста оказались в центре общего внимания.
Дантес не отходил от Катеньки. Только Пушкин почему-то не ответил на поклон жениха. Только Наталья Николаевна почему-то не танцевала. И почему-то именно на чету Пушкиных устремлялись взоры – жадные, любопытные, настороженные, злорадствующие.