Последний ход за белой королевой
Шрифт:
– В отеле Ализе. Знаете такой?
– Я знаю все гостиницы в Эвиане. Номер, в котором вы остановились?
– Двадцать четыре.
– А! Этот в углу! В таком случае у вас должен быть хороший вид на Лак Леман.
– Всё, рыбу я есть больше не могу, тем более, что и фера, и омбль все-таки одно и то же, – решительно изрекла Мальвина, разглядывая меню в ресторане.
Действительно, в какой бы ресторан мы ни заходили в Эвиане, в Швейцарии и на пароходе, в меню на первом месте значились «perches», маленькие рыбешки вроде ершей, местная достопримечательность, везде одинаково поджаренные и вкусные в зависимости от мастерства
На этот раз мы обошлись без местных рыб и ограничились рябчиками с клюквенным вареньем и трюфелями, еще раз убедившись, что настоящую французскую кухню можно еще найти только в провинции, лишенной предприятий, притягивающих эмигрантов.
Столбик термометра поднялся до пятнадцати. Гуляющие вышли на набережную без плащей, и она сразу расцвела всеми цветами радуги.
Некоторых мы уже узнавали, с некоторыми раскланивались. На Мальвину обращали внимание, и она переживала, что второй раз выходит на променад в одном и том же костюме.
– Если бы ты меня предупредил! – ворчала она. – И заметь, каждая вторая в светло-фиолетовых тонах. Это сейчас модно.
Месье неопределенного возраста, с которым мы познакомились за завтраком в гостинице, остановился возле нас.
– Не правда ли, Эвиан – единственное место в Европе, где сохранились обычаи довоенной Франции?
Я с ним согласился, тем более, что уже успел ознакомиться с этой оценкой города в справочнике Мишлен. По правде говоря, Мишлен не обманывал, городок был действительно необыкновенным. Время в нем как бы застыло. Только современные машины не вписывались в начало двадцатого века.
– И ваша дама удивительно напоминает красавиц прошлого. Теперь таких красивых дам нет.
По тому, как он смотрел на Мальвину, я понял, что пред нами поклонник крупных женщин.
– Может быть, рюмку коньяку? – предложил он.
– Охотно, – ответил я.
Слово «красавица» (так я перевел «beaut'e») оказало на Мальвину столь магическое впечатление, что она, отнюдь не поклонница времяпровождения в барах, промурлыкала:
– С удовольствием.
Поболтав в баре с полчаса, вежливо поругав французское правительство, мы разошлись.
В три часа ночи нас разбудил телефонный звонок.
– Вы не спите? – вежливо спросил Миша. – Приезжайте завтра в то же время на то же место. Я нашел ваш банк.
Снова замечательная рыба omble на пароходе и снова Миша на скамейке. Только теперь Миша ликующий.
– Вам повезло, что вы попали на бывшего преподавателя марксистской философии. Я все время думал, что может означать тире перед Энгельсом. Это и тире, и минус. Но это еще и антитеза, то есть противоположность, или, говоря научным языком, противопоставление контрастных понятий. То есть это не Маркс и Фейербах. Это кто-то из противоположного лагеря. Это должен быть «анти-Энгельс». Расшифровка минуса – «анти-Энгельс». Молодая дама, конечно, не изучала диалектический материализм… Кстати, очень напрасно. Это наука, отменить которую невозможно. Другое дело, что ее в наших вузах заставляли изучать насильно. Но если вас вынудят учить наизусть Пушкина, разве Пушкин… Впрочем, я увлекся. Итак. Молодая дама, конечно, не изучала диалектический материализм, но вы должны помнить работу Энгельса, которая называется анти… анти кто?
– Анти-Дюринг, – это я еще помнил.
– Вот и прекрасно. Так «анти– Энгельс» и означает Дюринг. Тем более, что банк Дюринга имеется. И недалеко отсюда. В Виве. Вам известен этот город. Его знают теперь все. Там жил и умер Чаплин. Вы знаете, я не могу понять, почему Чаплина считают великим актером. По-моему, все его искусство – кривлянье. В Советском Союзе актеры были лучше. Я не буду перечислять, вы знаете не хуже меня.
– Что это за банк?
– Не банк, а так…Там нет миллионов. Это вроде камеры хранения, но за большие деньги. Очень большие… Кстати, вам привет от старины Платини.
«Ну, это он набивает себе цену, – подумал я. – За это время он не мог связаться с заключенным в миланской тюрьме».
– Особо он просил передать привет Элизе, – продолжал Миша, – уж не Дулитл, случаем? И просил ее навещать его почаще. Он даже согласен, если она еще раз влепит ему пощечину. – Он засмеялся.
«Не врет, – отметил я про себя. – Информация у них налажена. Может быть, оно и к лучшему. Иначе он бы нам не помогал».
– Вы знаете этот банк? – спросил я.
– Что значит «знаю»? Если меня спросят, куда положить деньги, я не дам адреса этого банка. Если меня спросят, где оставить компрометирующее письмо… я тоже дам другой адрес. Кстати, об адресе. Это в одном квартале от рынка. Одно это говорит о банке. Улица Мадлен. Дом… сами найдете. Будете в Виве… к слову, в Виве – тоже стоянка вашего парохода. Как название парохода? «La Suisse»?
– «La Suisse».
– О! Это история. Вы уже пробовали рыбу в ресторане?
Ответила Мальвина:
– Да! Она замечательна.
– Она действительно замечательна. Это говорю вам я, одессит. А в Одессе в рыбах разбираются. Когда будете в Виве, не ходите в музей Чаплина, потеряете время. Лучше погуляйте по арабскому парку. Вот и все. Мне жалко с вами расставаться. И что вам сказать на прощание? Хотя почему на прощание? Вам может еще понадобиться старина Таль. Давайте договоримся. Если вы найдете кучу денег – вы на это надеетесь и я вам этого желаю – я вам подскажу, куда их положить. Если вы найдете немного денег, я вам подскажу, как их истратить. Если вы ничего не найдете, приходите вечером ко мне в ресторан, я вас угощу замечательным коктейлем.
– Мы должны были ему что-то заплатить? – спросила Мальвина в троллейбусе.
– У итальянских мафиози это не принято. Услуги друзьям оказываются бесплатно.
Банк мы нашли сразу. Вестибюль с двумя автоматами для получения денег по кредитным карточкам, несколько окошек.
– Нам нужно поговорить с менеджером.
Вежливый клерк в старомодном пенсне, каких я не видел уже лет двадцать, проводил нас в комнату, уставленную огромными шкафами с фолиантами внушительных размеров.
Менеджер, высокий крепкий мужчина в безупречном синем костюме, сидел за столом.
– Чем могу быть полезен?
– Мы хотели бы познакомиться с кофром 18701879.
– Соблаговолите написать номер на бумаге.
Он протянул сиреневый бланк.
Я написал номер. Менеджер позвонил. Вошел еще один клерк и тоже в старомодном пенсне – форма у них, что ли? Менеджер молча протянул ему бланк. Тот вышел.
– Вы остановились в Виве? – вежливо поинтересовался менеджер.
– Нет, в Эвиане, – ответил я и, чтобы избежать вопросов, сам рассказал о пароходе «La Suisse» и о замечательной рыбе в ресторане.