Последний ход за белой королевой
Шрифт:
Вошел человек, которого мы встретили в дирекции выставки:
– Пора ехать, мистер Кузиакин. Ваши вещи уже в автобусе.
Кузякин встал:
– Пора. Вы спокойно заканчивайте, закажите кофе и сладкое для девочки. Все оплачено. Потом мой шофер отвезет вас в Бургас. В какой гостинице вы остановились?
– В «Нобеле».
– Не самая лучшая, но и не плохая. Подождите минуту.
Он быстро вышел. Я думал, что больше он не вернется. Но ошибся. Он вернулся, протянул мне пластиковую карточку:
– Возьми. Мне это больше не пригодится. Я уже никогда в Штаты не приеду. Теперь всё. А я думал, ты догадаешься.
Мы обнялись. Он похлопал Карину по плечу, дошел до выхода. Обернулся, посмотрел на Карину:
– Как она похожа на свою мать!
Он ушел, а мы заказали кофе и сладкое для Карины.
Карточка, которую мне оставил Кузякин, оказалась очень интересной. Это были водительские права на имя… Александра Жвирблиса. Так вот кто был Жвирблисом!
Кузякин сказал: «А я думал, ты догадаешься». Ну, конечно. Теперь я вспомнил. Культурный центр в Алжире. Кузякин был директором, а Жвирблис его помощником. Столько прошло времени!
На фотографии был изображен субъект прибалтийского типа, совершенно не похожий на настоящего Жвирблиса. Мне он напоминал кого-то, но кого, вспомнить я не мог. Отношение к Прибалтике настоящий Жвирблис имел весьма косвенное, он взял фамилию жены, потому как своя у него была странная: «Судак-оглы». Эта фамилия досталась ему от отчима, тот сначала усыновил его, а потом сбежал. А каково человеку с типичной русской физиономией жить с такой фамилией! Судак да еще Оглы!
Потом шофер Кузякина отвез нас в гостиницу. Весь день мы гуляли по Бургасу. А на следующее утро сели в самолет на Вену.
Карина сразу же задремала, а я рассматривал удостоверение Жвирблиса и пытался вспомнить, на кого похож человек на фотографии. И вдруг меня осенило – на эстонского гроссмейстера Пауля Кереса.
– Ну да. На Кереса! – сказал я вслух.
Карина открыла глаза, удивленно посмотрела на меня:
– Что случилось?
– Этот человек похож на Кереса.
С решимостью только проснувшегося человека Карина спросила:
– Кто такой Керес?
– Шахматист. Гроссмейстер.
– Кузякин играл в шахматы?
– Да, – ответил я. – Однажды он выиграл матч у Корчного.
– Кто такой Корчной?
Я вспомнил Вирджинию Вульф и ответил:
– Сосед по даче.
176. Дама с конфетами
И снова Вена. Снова салон для VIP пассажиров.
Первой, кого я увидел в зале, была стройная седая дама в строгом сером костюме.
– Алис.
Я ждал знакомое «Здравствуй, малыш», но, увидев рядом со мной Карину, она ограничилась тепло-приветливым:
– Эжени!
Поймав ее вопросительный взгляд на Карину, я решил прояснить положение:
– Это моя дочь. Карина.
Алис облегченно улыбнулась:
– У тебя очень красивая девочка.
Она держала в руках раскрытую коробку конфет. Протянула Карине:
– Попробуй. Это замечательные конфеты. Такие теперь делают только в Австрии.
Карина взяла конфету. Алис улыбалась:
– Красивая, очень красивая девочка. Она такая же красивая, как ее мама?
Это означало вопрос: «Жена у тебя красивая?»
– Да, она похожа на маму.
Алис говорила по-французски. Карина, естественно, ее не понимала, но догадывалась, о чем идет речь, и на всякий случай улыбалась.
– Как приятно осознавать, что у твоих друзей хороший вкус. У тебя всегда был хороший вкус. Конечно, бывали исключения…
Я решил переменить тему разговора:
– Как дела во Франции?
– Во Франции никогда ничего не меняется. Те же Робеспьеры и Талейраны, только помельче. Наполеоны и де Голли рождаются раз в сто лет.
– Как наши общие знакомые?
– Прекрасно. Рене и Пьер пошли на повышение. Пьер у меня руководит сектором, а Рене командует нашей группой в Монпелье. Тебя вспоминают.
– Передай им привет.
– Обязательно. Они будут рады. Дюма тоже в отделе. Но привет ей я не передам. Художница Дижон держит с мужем салон в Шербуре. Привет передать затруднительно. Ибо это не тот Шербур, что в Нормандии, а тот, что в Квебеке. Говорят, у них хорошо идут дела. Я рада за нее.
– И я тоже.
– Хорошо идут дела и в оздоровительном салоне.
Все-таки Асю она отыскала.
– Хозяйка открыла еще два салона. Она финансово поддерживает Коммунистическую партию. У нас уже мало кто поддерживает коммунистов. А она поддерживает. Я ее за это уважаю. Людей, которые не меняют политические взгляды, надо уважать. Теперь это редкость. Недавно я встретила Джонни Холлидея. Сказала ему, что люблю его: «Que je t’aime». Он очень обрадовался. Он очень постарел.
– Все мы стареем.
– А вот баронесса Морнингтауэр…
Алиса оборвала фразу, и я заметил ее взгляд на Карину: строгий, профессиональный.
– Ты говоришь по-французски?
– Нет, – призналась Карина.
– Совсем?
Ответил я:
– Совсем.
– Это плохо. Очень плохо. – Алис перешла на английский. – Ты виноват. Ты должен был научить ее говорить по-французски и по-итальянски.
– Я говорю по-португальски, – гордо заявила Карина.
Алис расплылась в улыбке:
– Милая, милая девочка. Бери еще конфету. Но иностранные языки надо изучать. Бери пример со своего отца. – Говорила она по-английски безукоризненно. – На чем мы остановились?