Последний из Двадцати
Шрифт:
Та как будто затаилась и ждала подходящего случая.
Глава восьмая, часть третья
Рун прятал тяжесть собственных размышлений за бессмысленностью действий. Касался лоскута ткани, испорченного непогодой и могильной землёй. На таких крестьяне, не умеющие писать, вышивали цветом символы — рода, старшинства, примерного возраста. Раз в год, на поминальную средину, эти тряпицы меняли на новые. Суеверность в селянах спешила их запугать байками о духах отцов и дедов, что обязательно накажут за короткую память.
Румка не только вела
Здравый смысл сказал, что с него сегодня уже хватит извращений хозяина и он хочет отдохнуть. Нервно хмыкнул призрак учителя — старый Мяхар тешился от одной только мыслью о подобном. Свадебка, невестка, пир на весь мир, Виска с досады грызёт локти в кустах, заливаясь горючими слезами. А потом бы и детки пошли.
Клешноногие.
Рун сплюнул.
— Что это были за твари ты, конечно же, не знаешь? — Не без подвоха поинтересовался чародей.
— Я смогла распознать в них паразитов. Анализ опасности вам, господин, указывал на её наличие в девяносто шести процентах, пятнадцати сотых. Протоколы изначальной безопасности затребовали исполнить операцию по вашей безопасности.
Парень выдохнул. Хорошо, наверно, быть Ска. Ни тебе забот, ни волнений — всё за тебя решит протокол. Где, когда и зачем оказаться…
— А больше ничего интересного ты не заметила?
— В деревне нет собак.
— Что? — недоумевая переспросил чародей и тут же, не дожидаясь, когда автоматон повторит, вспомнил. Кукла-то его права как никогда. В хлеву полным полно сена, но ни одной коровы. Ни следа какой либо другой скотины — ни кур, ни кабанисов. Даже никакой завалящей кошки не нашлось.
Будто животные разом вымерли или ушли.
И что, недовольно поинтересовался внутри чародея капризный ребёнок. Он желал ответов — здесь и сейчас, а философское топтание на месте вгоняло его в скуку. Рун выдохнул, надеясь, что внутри его головы ему останется хоть закуток личного пространства. А то что ни день, так разум туда всё новых и новых гостей подселяет…
Малец дело говорит, крякнул старый Мяхар. Какой прок от такого знания? Рун же закусил губу — интересно, как он выглядит в глазах Ска во время своих размышлений? Как сумасшедший? Качает головой невпопад, губы шевелятся и бесконечно шепчут выдуманные ответы выдуманными голосами…
Но прок от этих знаний точно был. Юный чародей, наконец, поднялся с земли, окинул взглядом механическую служку. Решил, что лучше изложит свои соображения ей — пусть будет хоть какое-то живое общение…
— Если бы животных просто оставили и не кормили — они бы сдохли от голода.
Ска решила, что комментировать столь очевидный вывод — как минимум оскорбить господина, а потому промолчала. Рун же, делая шаг за шагом, словами накручивал мысль на маховик догадки.
— Значит, ушли. Или их выпустили. Говоришь, не обращали на тебя внимание?
Ска лишь утвердительно кивнула в ответ. Рун тут же прикинул, что
Допустим, вмешался мастер Рубера. Сложив руки на груди, он жмурился и топорщил усы, хмыкал и дивился недогадливости ученик. Окажись ведь мечник сам на его месте — так разгадка была бы прямо под носом. Допустим, повторил он, они не видят. Но что тогда за девчонка? Если это она подсаживает внутрь людей паразитов — то почему посчитала иначе, чем они? Она не пыталась ударить Ска, чем же она тогда руководствовалась?
Парню оставалось разве что пожать плечами на этот вопрос — откуда ему, в самом деле, знать?
Значит не значит…
Вот если бы точно знать, что к животным девица даже не подходила…
Рун хмыкнул — даже это знание не привело бы его к хоть сколько-то здравому выводу. Парень вытащил из кармана маргулитову печать, вздохнул. Капризный муладир остался где-то в деревне, как и виранский клинок. Как и мешочек с обращёнными в камни разбойниками — где и когда он успел со всем этим расстаться, парень не помнил. Хорошо хоть, что эту побрякушку держал в кармане штанов… Соблазн разломать её и спросить с проигранцев был велик. Вряд ли они знают, а если пошлёт рогатого с горбатым выяснять — вряд ли скажут чего то, что уже не сказала механическая кукла.
Румки умеют испытывать страсть. Гитра заговорила с придыханием. Рун гнал от себя близко подползающее безумие прочь. Последнее, кажется, в его понуканиях не нуждалась вовсе и проходило мимо. Страсть, не унималась учитель, вкладывая в слово всё больше и больше личного смысла. Истинную, человеческую, отнюдь не животную. Некоторые румки даже разговаривать умеют… То, что вы ищите хватается за тех, кто умеет испытывать на себе, а не только переводить в информацию.
Интересно, подумалось чародею, была ли она при жизни в самом деле такой? Или он попросту додумывал её образ из абсолютного нечего?
Но если она говорит правду, то они имеют дело с крайне опасной тварью.
Парень, будто чётки, перебирал в уме всё то, что уже знал, пытаясь свести воедино. Перво наперво — девица. Лезет обниматься к незнакомым, стремится схватить их за руку, останавливается у дверей — будто хочет зайти и попросту не может. Паразиты с её рук живут от неё отдельно, различают живое от неживого. Избегает встречи с животными — вот почему едва он оказался в деревне, у него пытались увести муладира…
По телу юного чародея пробежала дрожь. Предположения сыпались оно за другим, но особняком среди них стояла только одна.
Счастливица.
Гитра разве что не потирала ладони, предвкушая все объяснения что высыплет на голову нерадивого ученика. Он имел неосторожность быть невнимательным к её урокам и ветрено относился к знаниям — что ж, теперь ему точно от неё не укрыться.
В дело вмешался старый Мяхар. Прочистив горло, он гаркнул, велел оставить мальчишку в покое. Он знает, сказал он чуть погодя и тише.
Рун знал.
И что это за тварь, и чем опасна, и как с ней бороться…
Знать бы ещё, что это в самом деле она — было бы гораздо легче. Можно было бы сделать вывод, стоит ли ввязываться в авантюру или же…