Последний караван
Шрифт:
Сосоно, резко:
– Нет.
Поворачивается и решительным шагом идет прочь.
Старуха, ей вслед:
– Помнишь. И мои слова не забывай...
Стена коридора, по ней - бесконечная цепочка воинов, они тоже куда-то идут. Откуда-то сочится вода, стены сырые, и у некоторых воинов размыты одежды и лица.
Снаружи белый день, светит солнце, на небе ни облачка. В вышине вьется хищная птица. Тару щурится, глядя на нее. Бормочет:
–
Слуга Чжан:
– Ну что вы, молодой господин. Это всего лишь ястреб. И лап отсюда ну никак не разглядеть.
Тару:
– Знаю, Чжан, но мне показалось...
Идут вниз по каменным ступеням. Сосоно, задумчиво:
– Я помню ее.
Начальник стражи:
– Госпожа?
Сосоно:
– Ей было двенадцать лет, и она была лучшей прорицательницей Пуё.
– Помолчав: - Она младше меня, Юнхан.
Начальник стражи:
– Я думал, ей лет сто.
Сосоно:
– Вдвое меньше. Около пятидесяти.
Начальник стражи:
– Но если она была лучшей... может, и сейчас...
Сосоно:
– Я не сомневаюсь, что она видит. Она и тогда, ребенком, видела дальше всех. Верховная жрица Ёмиыль и сама была ясновидящей не из последних, но всегда полагалась на нее. Если Ёмиыль не могла увидеть будущее сама, она звала Периху.
Юнхан:
– Значит, будущее...
– он встревожен, видно, что речи старухи произвели на него глубокое впечатление.
Сосоно:
– Ничего это не значит. Видеть и понимать - разные вещи. Она видела то, о чем говорила. Но она могла все неправильно понять.
Юнхан:
– Но как же, она сказала - кровь и смерть, и брат на брата...
Сосоно, вздохнув:
– Может статься, так будет. Она еще сказала - семь сотен лет. Как знать, может, моё Когурё схватится с моим Пэкче. Лет через сто.
Юнхан:
– А, ну да, это возможно.
Сосоно:
– Незачем сейчас бояться того, что даже еще не наступило.
– Взглядывает на Тару.
– Ты что, расстроился, что меч Чумона не для тебя?
Тару, передернув плечами:
– Да ну его, у меня свой меч есть. Просто мне стало холодно, и мурашки...
Сосоно улыбается:
– Сейчас солнце тебя согреет. Идем же.
Вечер. Луна над Чольбонским дворцом. Дерево возле крыльца. Сосоно стоит во дворе, глядя в небо.
– Чумон.
Ветер шевелит листья на дереве.
Сосоно:
– Мне не понравилось у тебя в храме. Прости, если невежлива. Там торжественно и величественно, великому государю, наверное, так и положено... Тебе не тесно там, Чумон?
Высоко в небе моргает звезда.
Сосоно:
– Я не буду слушать Периху. Мне кажется, ты бы не стал ее слушать. Разве Ёмиыль не ошибалась в толкованиях? Периха тоже может ошибаться.
Молчит, будто надеясь на ответ. Ответа нет.
– Ты бы не стал, и я не буду.
Ветер трогает щеку, треплет волосы.
Сосоно:
– Мы с тобой что смогли, то и сделали. Ты дождись меня там, ладно? А с тем, что будет через сто лет... Может, мы и придумаем, как помочь детям. Ты там, на Небесах, поспрашивай умных людей, пока я иду, хорошо?
Возвышенное место под широким небом, небольшой курган, поросший травой. Еще одна поминальная служба: чаши с приношениями, дым благовоний сдувает ветер, Сосоно и Тару кланяются дважды - лбом в землю. Вместе с ними нынешний глава Керу, Ёнчжу. Охрана ждет поодаль.
Сосоно:
– Ну, здравствуй, Утхэ. Вот я и добралась к тебе. Я вырастила наших мальчиков, но не уберегла старшего. Прости меня. Наш Пирю был горяч и своеволен, я не смогла удержать его от опрометчивых решений. А с Онджо все хорошо. Ты же знаешь, у него свое царство. Твой младший - настоящий царь, Утхэ, разве мы могли подумать, когда он был малышом, что так будет? А это его сын, наш с тобой внук. Познакомься. Тару, поклонись дедушке.
Тару кланяется могиле.
– Здравствуй, дедушка. Я твой внук, Тару. Я вырасту и буду царем... Ты будешь мной гордиться, дедушка.
Камера поднимается выше. Курган - над крутым склоном, внизу блестит река.
Идет караван. По-прежнему во главе Сосоно, рядом Юнхан, Тару и все знакомые нам лица. Катятся повозки, идут работники с тюками и коробками.
Дорога идет у подножия холма. На вершине холма стоит старуха в выцветшей серой накидке, из-под которой виден черно-белый подол старого жреческого одеяния. Смотрит вслед уходящему каравану.
– Оба, оба твоих народа падут, - бормочет старуха.
Лоланский берег пограничной реки Чонно. Сидит человек в плетеной шляпе и потрепанном халате, удит рыбу. Задумчиво поглядывает на противоположный берег.
По когуринскому берегу неторопливо движется караван.
Рыбак надвигает шляпу пониже на глаза и сматывает удочку.
Лес; поляна, окруженная здоровенными валунами. Двое в черном сидят у костра, что-то варят в большом котле. Еще один человек неспешно точит меч, двое о чем-то беседуют, один спит, подложив под голову котомку.
Быстрым шагом на поляну выходит давешний рыбак.
– Командир!
Один из беседующих оборачивается.
– В чем дело?
Рыбак: