Последний ковбой Америки
Шрифт:
— Потому что большинство из них — городские, — горячо зашептал Ривз. — Они и двух дней не протянут в болотах.
Макс удивлённо сел в гамаке.
— Нет, ты точно слетел с катушек в своей клетке, — проговорил Макс, глядя в горящие фанатичным огнём глаза Ривза. — Никто не может перебраться через болота. Это же сорок миль смерти! Единственный путь на север через деревню.
— Я тоже так думал, — горько ухмыльнулся Ривз. — Кажется, чего легче: перемахнул через стену и вперёд по дороге. Им даже не понадобились собаки — эти паскудные кагуны хуже
Ривз опустился около подвесной койки Макса. В темноте его глаза сверкали, как у волка.
— Через болото, и только через него! — убеждённо зашептал он. — Я всё рассчитал. У нас будет лодка…
— Лодка? Откуда ей взяться?
— Будет, вот увидишь. Надо только немного выждать. Близится сезон посадки риса, а он, как известно, растёт в воде. Каждый год начальник тюрьмы сдаёт нас в аренду фермерам. Дармовая рабочая сила, с которой и он и те, другие, имеют солидную прибыль. На рисовых полях всегда есть лодки…
— Ну, я не знаю, — неуверенно ответил Макс. — Надо подумать.
— Чего тут думать, индеец! Или ты хочешь выбросить два года жизни коту под хвост? Два года твоей молодости. Вот о чём нужно думать!
— Ладно, я подумаю и дам тебе знать.
Ривз растворился в темноте, завидя вошедшего Майка. Негр прямиком направился к койке Макса.
— Привет! Уж не подбивал ли он тебя махнуть вместе с ним через болота, парень?
— А ты откуда знаешь? — удивился Макс.
— Он уже всем предлагал, вот я и подумал, что дошла очередь и до тебя. Не вздумай согласиться, парень, — с дружеским участием пробасил гигант. — Как бы заманчиво это ни выглядело, но Ривз — это гангрена. Он переполнен ненависти и пройдёт по трупам, лишь бы выбраться на волю самому.
Макс опять растянулся на койке и задумчиво уставился в потолок. Единственное, в чём Ривз был абсолютно прав, так это в том, что Макс не мог вычеркнуть два года из жизни. Ведь через два года ему уже будет двадцать один.
8
— Вот это жратва! Вот это я понимаю! — с энтузиазмом воскликнул Майк, присаживаясь рядом с Максом с полной тарелкой дымящегося мяса с овощами и жареным бататом.
Макс равнодушно посмотрел сначала на него, потом на свою тарелку и принялся без аппетита жевать. Несомненно, эта пища была намного лучше тюремной. В одной такой порции мяса было больше, чем они получали в тюрьме за неделю. Однако есть не хотелось. Он устал, устал смертельно от прополки рисовых кустиков, согнувшись в три погибели, стоя по колено в воде… И так изо дня в день вот уже третью неделю. Для того, чтобы распрямить спину, теперь, по крайней мере, было нужно, чтобы по ней прошёл асфальтовый каток.
С другой стороны на корточки примостились Ривз и ещё один заключённый по кличке Смехунчик. Оба ожесточённо заработали челюстями.
— Чего не жрёшь? — дружелюбно спросил Ривз. — Небось, уже положил глаз на какую-нибудь бабёнку и… потерял аппетит.
— Гы-гы-гы! — охотно заржал его
Макс устало помотал головой. В принципе они были правы. С голодухи здесь было от чего потерять голову: вместе с ними работало много кагунских девушек и молодок с длинными бронзовыми ногами, которые, казалось, росли у них прямо из пышных грудей. С развевающимися волосами, высоко подоткнутыми юбками и белозубыми улыбками на загорелых лицах, они испускали убийственный, чисто женский аромат, сводивший с ума изголодавшихся по женской ласке арестантов. Их ничуть не беспокоил тот факт, что работавшие с ними бок о бок мужчины были заключёнными. Их волновало другое, а именно то, что они были мужчинами,которых в их племени повыбивали, пока не загнали в эти болота.
— Я слишком устал для этого, — махнул рукой Макс. Он поставил тарелку и потёр распухшую от кандалов лодыжку.
— А я — нет! — весело объявил приятель Ривза. — Почитай, целый год копил для этого силы. Ох, уж они у меня попищат! Наемся свежатинки, чтобы хватило ещё на год. Гы-гы-гы!
— Глупо упускать такой шанс, индеец, — растянул губы в злой ухмылке Ривз. — В мире нет более ловких девок, чем кагунские. Уж ты-то, надеюсь, своего не упустишь, ниггер? — презрительно процедил он, поглядывая на Майка своими волчьими глазами.
Тот проигнорировал его, продолжая задумчиво жевать. Лицо Ривза побелело от гнева.
— Я видел, как ты пялился на них на поле, расхаживая со своим дурацким ружьём и корча из себя большого начальника. А у самого было одно на уме: как бы посадить на свой конский шомпол штуки три сразу. Тебе, случаем, шишка в штанах ходить не мешала?
Майк продолжал невозмутимо выманивать хлебом вкусную подливку. Он обращал на пытавшегося подгребнуть его наглеца внимания не больше, чем на жужжавшего под ухом москита.
— Вот это называется пища богов, — сказал он, с сожалением глядя на пустую тарелку.
Ривз позеленел от злости.
— А может быть, ты мечтал о том, как воткнёшь какой-нибудь белой? Это же предел мечтаний для вас, черномазых.
Майк встал во весь свой огромный рост и посмотрел на Ривза, как на червяка. Но тот, увлёкшись, не уловил исходившей от него угрозы.
— Я с тобой разговариваю, ниг…
Он не успел выплюнуть своё оскорбление, как почувствовал, что ноги его отделились от земли, а горло сдавило сотней обручей. Майк приблизил к себе побагровевшее лицо беспомощно болтающего в воздухе конечностями наглеца и веско проговорил, не ослабляя мёртвой хватки:
— Это ты со мной говоришь, тюремная шкура? — Он потряс Ривза в воздухе, как котёнка. — Так вот, запомни, хорёк вонючий, я — вольнонаёмный. Слышишь ВОЛЬНЫЙ. И если тебе дорого твоё здоровье, мразь, в следующий раз подумай, прежде чем раскрывать свою вонючую пасть.
С этими словами он с силой швырнул задохнувшегося Ривза о противоположную стену. Тот шмякнулся и медленно сполз на землю, вытаращив глаза, изрыгая беззвучные проклятия.
Майк опять добродушно улыбнулся.