Последний курорт
Шрифт:
Она начала разговаривать с отсутствующими людьми, а знакомым сообщала, что я намерен убить ее. Ей явно грозило что-то еще посерьезнее, но когда я все-таки отвез ее к врачу, то оказалось… — Дэвид, как бы не веря самому себе, помотал головой, — ..что она в порядке.
Внезапно Габриелла стала совершенно нормальным человеком, а сумасшедшим теперь выглядел я, поскольку обвинял ее в безумных поступках.
Теперь сокровенная цель ее жизни заключалась в том, чтобы заставить меня страдать за все то, что Я причинил ей. Габриелла начала насмехаться надо мной, старалась всячески унизить, постоянно пугала тем, что уйдет от меня и разорит, заберет не только все имеющиеся деньги, но и те, которые я буду зарабатывать в будущем. Если бы не сыновья, я бы тогда ушел от нее, но я не мог оставить их с матерью, у которой психика явно была не в порядке, а забрать их с собой… Один Господь знает, что бы тогда случилось с Габриеллой.
Но в один прекрасный день Габриелла сама собрала вещи и уехала. Меня она не предупредила, и только приехав с работы домой, я обнаружил, что в доме никого нет. Я тогда еще не знал, что заставило ее так поступить.
Но позже все выяснилось: ей позвонил Муро и сообщил, что мы с Дженни снова встречаемся. Разумеется, это была ложь, но когда я в конце концов отыскал Габриеллу в доме моей матери, она не пожелала даже разговаривать со мной и не разрешила увидеть Тома.
Зная, что разлука с сыновьями больше всего мучает меня, Габриелла, похоже, некоторое время была просто счастлива. Но потом, когда я перестал звонить ей в надежде, что она позвонит мне сама, Габриелла избрала другой способ мести и начала принимать предложения, которые Муро стал делать ей сразу после того, как Дженни ушла от него.
Я, разумеется, ничего не знал о его намерениях. Не знал, пока Габриелла не заявила, что разводится со мной и выходит замуж за Муро. Я тут же вылетел в Майами и заставил ее встретиться со мной, хотя тогда уже понимал, что нашу разбитую жизнь не склеить. Мы все еще любили друг друга — каждый своей несчастной любовью, — однако все зашло слишком далеко. Габриелла не могла найти в себе силы простить меня, а я не имел права винить ее в этом, поскольку и сам не мог простить себя.
Итак, мы встретились. Габриелла моментально растаяла, как только вошла в комнату, мы оба растаяли. И на некоторое время нам показалось, что мы сможем начать все сначала. Она порвала свои отношения с Муро, а я переехал в Майами, потому что этого захотела Габриелла.
Мы жили отдельно, но виделись постоянно.
И все же Габриелла не могла забыть прошлое. Каждый раз, когда она видела, как я разговариваю с другой женщиной, тут же начинала подозревать, что я сплю с ней. Если я, приезжая за ней и детьми, опаздывал хотя бы на пять минут, Габриелла заявляла, что у меня просто не хватило сил оторваться от очередной шлюхи. А когда я брал на руки Джека, она напоминала о моих «подвигах» во время ее беременности.
Дело дошло до того, что я уже не смог больше терпеть. Мы с ней просто уничтожали друг друга, и я видел, как наши отношения влияют на Тома. — В голосе Дэвида появилась дрожь, на глаза навернулись слезы. — Я смотрел на его маленькое личико, видел его смущение, видел, как он изо всех сил пытается примирить нас, как будто в нашем разрыве есть его вина… Черт побери, у меня сердце разрывалось на части! Когда матери не было рядом, он забирался ко мне на колени и гладил меня, словно… словно хотел сказать, что сожалеет о случившемся. Боже мой, ему было тогда три года! Всего три года — а он уже испытывал чувство вины. На глазах матери Том не осмеливался демонстрировать свою любовь ко мне, потому что знал: мать начнет кричать и в очередной раз рассказывать, какой негодяй его отец. Похоже, Габриеллу не волновало то, что она делает с ребенком, ей хотелось только одного — заставить меня страдать. В конце концов я сказал ей, что будет лучше, если она подаст на развод, а суд уж решит, на чьем попечении останутся дети. Это была большая ошибка. Габриелла решила, что я угрожаю забрать у нее детей. Действительно, я хотел их забрать, но моя мать четко объяснила мне, что, если я только попытаюсь, она будет на стороне Габриеллы, а я не был готов к тому, чтобы мои сыновья прошли через все это.
Но как бы там ни было, Габриелла не подала на развод и снова связалась с Муро. Тогда я все еще не был знаком с этим человеком, только мельком помнил его по той вечеринке, на которой встретился с Дженни. И я еще не знал, что Габриелла превратилась в моего злейшего врага. Что касается Дженни, то ей удалось получить развод, и она собиралась замуж за египтянина, который был даже еще богаче Муро. Однако источник всех своих бед Муро видел не в будущем муже Дженни, а именно во мне. И Габриелла, уверенная, что я собираюсь отнять у нее детей, вместе с Муро разработала план моего уничтожения.
Дэвид повернулся, чтобы посмотреть на Пенни, и она увидела в его глазах усталость и обреченность, которые ему не удалось замаскировать улыбкой. Пенни почувствовала, как ко всему, что переполняло ее сердце, примешивается и боль Дэвида.
— Габриелла знала о делах Муро, связанных с поставками марихуаны в США, и, прекрасно понимая, на что идет, все же решила рискнуть — по словам Муро, ее участие в деле облегчило бы мое уничтожение.
Муро оказался прав. Я до сих пор не знаю, какую роль Габриелла играла на той стадии, знаю только, что на мои банковские счета стали поступать фантастические суммы. Я не мог объяснить происхождение денег, которые Габриелле и Муро удалось перевести на мои счета. Конечно, я не был бедным человеком, но, черт побери, не ударив палец о палец, я тем не менее получил огромные деньги в течение года — с того момента, как предложил Габриелле подать на развод. Довольно скоро мы — под «мы» я подразумеваю себя, Пьера и бухгалтеров — выяснили, что происходит.
И тут же принялись сворачивать дела и переводить наши активы в разные страны, на те счета, о которых Габриелла ничего не знала. Я был вынужден забрать эти деньги, потому что Муро преднамеренно плохо «отмыл» их, чтобы замазать меня, а если бы я внес их в декларацию, то отправил бы Габриеллу, а вероятнее всего, обоих нас, в тюрьму. И что удивительно: никто в то время не задал мне ни единого вопроса. Возможно, нам удалось перевести деньги до того, как Служба внутренних доходов успела завести какое-нибудь дело — я этого точно не знаю, — но сейчас-то налоговая полиция вцепилась в меня мертвой хваткой. Именно на это рассчитывали Муро и Габриелла. Но им мало было уничтожить меня, они еще хотели выйти абсолютно сухими из воды.
Когда Габриеллу первый раз вызвали на допрос в Администрацию по контролю за применением закона о наркотиках, она обратилась ко мне с просьбой подтвердить ее алиби. — Дэвид горько рассмеялся. — Разумеется, я подтвердил. А как я мог не подтвердить, если она поставила вопрос ребром? «Неужели ты хочешь увидеть мать своих детей в тюрьме? Подумай, как это скажется на жизни мальчиков. Подумай о клейме позора, с которым им придется расти». Вот как она все это изложила, а я, наивный простак, попался на эту удочку. И не потому, что не почувствовал подвох, а просто посчитал себя обязанным ей за все невзгоды, которые она из-за меня перенесла. Обвинения против Габриеллы были сняты, но под подозрением оставался Муро, а так как его пока не удавалось зацепить, полиция надеялась, что Габриелла со временем выведет их на конкретные улики против этого ловкача.
Однако фальшивое алиби было только началом. Потом они захотели, чтобы я занялся разработкой маршрутов и способов доставки марихуаны в США. Муро и Габриелла пригрозили мне, что, если я откажусь, они начнут пускать слухи о всех тех миллионах, которые мне удалось вывезти из страны. Я был готов отказать им, но тут Габриелла взялась за меня всерьез, подогревая мое чувство вины перед ней, как только она это умела. И я, как идиот, сдался. Я выдумывал такие способы доставки марихуаны, о которых ты никогда даже не слышала, выставляя при этом агентов Администрации полными дураками. Как-то раз я даже вынудил их попытаться арестовать сотрудников таможни, а те, в свою очередь, арестовали агентов. Полиция Кистоуна не смогла предъявить агентам никакого обвинения, все оказались в полном дерьме, а тем временем корабль с марихуаной уплыл в другой порт. Роберт Стерлинг — помнишь этого парня во Франции? — так вот, он был одним из тех агентов, которые провели ночь в полицейском участке, а на следующий день были вынуждены оправдываться перед начальством. С этого момента и началась вражда между Стерлингом и мной. После этого мне случалось еще несколько раз водить его за нос, в результате чего Стерлинга временно отстранили от работы. Во Францию он приехал по собственной инициативе, зная, что за всем стою я. Пока его коллеги гонялись за Муро, Стерлинг усердно следил за мной и тобой. Действовал он без каких-либо официальных полномочий, его начальство только недавно выяснило, где он находится, и, думаю, оно даже не подозревает о том, что в Ницце Стерлинг постоянно пользовался услугами местной мафии.
Когда сотрудники ФБР занесли Муро в список самых опасных преступников, находящихся в розыске, он потребовал, чтобы я вывез его из США и подобрал людей, которые помогали бы ему скрываться в Европе. Твои соседи как раз и были одними из таких людей. Я платил им и многим другим за то, что они оберегали Муро от тюрьмы, ведь если бы его арестовали, он наверняка потянул бы за собой меня, а возможно, и Габриеллу. Что бы тогда стало с моими сыновьями? Моя мать уже пожилая женщина, а кроме того, Габриелла была права. Какое их ожидает будущее, когда откроется, что их родители сидят в тюрьме?