Последний курорт
Шрифт:
— Я назначила его на завтра, на десять утра, — сообщила Мариель.
— Понятно. — Пенни старалась сохранять строгий тон. — Боюсь, что меня это не устраивает, так что буду вам признательна, если вы перенесете его на среду, как я и просила.
Мариель ничего не ответила.
— Полагаю, вы связались со всеми, кто нам нужен? — более мягким тоном поинтересовалась Пенни.
— Со всеми.
— А как насчет Дэвида?
— Он сказал, что будет на совещании, если сможет.
Вероятно, среда ему не очень подходит.
Пенни в задумчивости взглянула на Самми, которая в этот момент вошла в комнату.
— Благодарю вас, Мариель, увидимся завтра.
Полистав записную книжку. Пенни отыскала телефон Дэвида и набрала его. Она довольно долго ждала, слушая гудки, но дома явно никого не было. Пенни положила трубку, решив ни за что не перезванивать Мариель и как-нибудь самой выяснить, где Дэвид.
— Ну как? — спросила Самми.
Пенни снова посмотрела на сестру.
— Что ж, я думаю, настало время дать понять Дэвиду Виллерзу и Мариель Дескорт, кто здесь на самом деле босс.
Самми усмехнулась.
— Молодец! — похвалила она. — Только не зацикливайся на них, ладно? Я понимаю, это нелегко, но просто сейчас самое подходящее время напомнить тебе вот что: в жизни существуют и другие вещи, гораздо более важные, чем этот журнал.
— М-м… — в задумчивости протянула Пенни. Затем, внезапно вздрогнув, она повернулась и посмотрела на камин. — Холодно. А тебе? Давай разожжем огонь.
Часы на железнодорожном вокзале Ниццы показывали 20:55, когда Роберт Стерлинг, низенький, лысеющий, грузный американец лет пятидесяти, вышел из вагона второго класса и смешался с толпой пассажиров. В правой руке он нес неприметный портфель, на левом плече висел тяжелый потертый портплед. С выступающей нижней губы Стерлинга свисала толстая сигара, и пепел с нее падал на лацкан его плаща.
Двигаясь в толпе как обычный пассажир, он бегал своими маленькими внимательными глазками по окружавшим его приветливым лицам. Оружие, полученное в Париже, было спрятано в портфеле вместе с досье на Дэвида Виллерза.
Когда прибывший подошел к выходу из вокзала, по бокам возникли двое мужчин в темных костюмах. Один из них забрал у него портплед, другой тихо, но быстро заговорил по-итальянски.
Вынув сигару изо рта, Стерлинг остановился, бросил окурок на землю и раздавил каблуком. Затем произнес грубо и нетерпеливо:
— Говори по-английски!
Спустя сорок минут Стерлинг уже был в Пор-Пьер-Канто в Каннах и поднимался на борт моторной яхты, зарегистрированной в Англии, но построенной в Турции.
Когда грузное тело Стерлинга показалось над бортом, дверь салона распахнулась, и Мариель Дескорт в красном, облегающем фигуру брючном костюме вышла на палубу, встречая его.
На следующий день, рано утром, Эстер Делани — низенькая, ярко одетая пожилая женщина со светло-карими глазами и морщинистым лицом — с улыбкой проследовала через таможню и направилась к залу прилета в аэропорту Ниццы. Ее длинный красный плащ, белая меховая шляпа и белые кожаные высокие ботинки на каблуке обратили на себя внимание многих пассажиров, и это очень понравилось Эстер, так как она представила себе, что пассажиры, вероятно, принимают ее за знаменитость.
Заметив мужа, ожидавшего в толпе встречающих, она вскинула руку и помахала ему. И в этот же самый момент высокий мужчина примечательной внешности, лет сорока с небольшим, с небрежно перекинутой через плечо спортивной сумкой, прошел мимо нее к стойке одной из компаний по прокату автомобилей, повинуясь незаметному сигналу клерка.
Эстер Делани наблюдала за этим мужчиной уголком глаза. Она подождала, пока он получил информацию у клерка и двинулся к выходу из здания аэровокзала, а затем, подойдя к мужу, приподнялась на цыпочки, поцеловала его, поправила галстук и прошептала:
— Все чисто.
Пока они шли к машине, которую Уолли Делани оставил прямо у здания аэровокзала, мужчина с сумкой юркнул в стоявший неподалеку лимузин. Никто из четы Делани не смотрел в его сторону и никак не отреагировал на жест шофера лимузина, который поправил свою кепку, перед тем как сесть на водительское сиденье.
— Все в порядке? — спросил Уолли, устраиваясь поудобнее за рулем своего «мерседеса» и выруливая через стоянку прокатных автомобилей к выезду из аэропорта.
— В полном, — заверила Эстер. — Правда, была небольшая заминка, когда мы прибыли в Цюрих, но теперь все улажено. — При воспоминании о поездке глаза ее заблестели. — Они все там были, — сообщила Эстер мужу.
Уолли хмыкнул, облизнув нижней губой пышные рыжие усы. Затем спросил, имея в виду мужчину, севшего в лимузин:
— Как долго он пробудет здесь?
— Этого он не сказал, но просил тебя позвонить вечером. Ты передал шоферу мобильный телефон?
Уолли утвердительно кивнул, сунул в рот сигару и, потянувшись вперед, вдавил в панель прикуриватель.
Некоторое время они ехали молча, а потом Эстер положила себе на колени маленькую косметичку из белой кожи и сказала:
— Дорогой, думаю, нам надо заехать в банк.
Уолли посмотрел на нее. Эстер открыла косметичку и продемонстрировала мужу пачку пятисотфранковых банкнот, толстую, как телефонный справочник района Приморских Альп. Когда Уолли вновь перевел взгляд на дорогу, глаза его тоже блестели.
С довольной улыбкой Эстер откинула голову на подголовник и на некоторое время предалась воспоминаниям. Она давно уже не испытывала настоящей радости — все десять лет, которые прошли после того, как их сын Билли умер как раз накануне своего двадцать третьего дня рождения. Эстер очень редко говорила на эту тему, но новые друзья, которых она завела после переезда с Дальнего Востока на Лазурный берег, понимали, что ее энергичная деятельность, настораживающая чрезмерность в употреблении вина и постоянное общение с молодежью, традиционно появлявшейся на ее званых вечерах, — все это результат отсутствия детей. Однако никто из друзей не догадывался, чем занималась Эстер во время своих поездок по всему миру в поисках антикварных вещей для небольшого магазина Уолли в Ле-Канне, так как она очень редко возвращалась домой без покупок.
Источник состояния четы Делани являлся одним из самых тщательно хранимых секретов на Ривьере, поскольку никто не верил — во всяком случае, гораздо интереснее было не верить, — что доход Уолли от магазина, учитывая то, что сам Уолли проявлял удивительное равнодушие к антиквариату, мог обеспечить им тот образ жизни, которым неизменно наслаждались супруги.
Порхая по вечеринкам в вызывающе роскошных нарядах, Эстер очень любила рассказывать истории о том, как они жили в Сингапуре, Малайзии и Гонконге. И они наверняка действительно жили там, поскольку она очень много знала об этих местах, так что все уж никак не могло быть выдумкой. Однако никто так и не смог выяснить, чем же чета Делани занималась, пока не начала торговать антиквариатом. Предположение, что Уолли — бывший военный, было наиболее популярным среди их знакомых, но не потому, что он внешне походил на военного. Просто никто не мог найти разумного объяснения, почему Уолли сам не признается в этом. Некоторые считали, что Уолли хотя и был военным, но был осужден военным трибуналом за проступки, вероятный диапазон которых простирался от активного участия в действиях пятой колонны до подглядывания в окна женских казарм. К счастью, Эстер пребывала в блаженном неведении относительно этих ужасных слухов, но ей нравилась атмосфера этакой загадочности, которую она сама тщательно культивировала.