Последний курорт

Льюис Сьюзен

— Так оно и есть.

— Не делайте из меня дуру! Как я могу иметь равные права с вами, если вы тот, кто вы есть?

— Разве я хоть какими-то своими действиями дал вам понять, что мы не равны?

— Вы и сейчас это делаете.

— Сейчас я пытаюсь предостеречь вас от демонстрации ненужной ребячьей гордости и убедить вести себя, как и подобает профессионалу.

— Я не могу работать на вас, — заявила Пенни, засовывая в портфель бумаги.

— Но вы работаете не на меня, а со мной.

— И, имея за спиной ваши миллионы, неудача мне не грозит,

да?

— Ох, понятно, вас пугает неудача! Значит, я явно не правильно понял ситуацию.

— Почему бы вам просто не убраться к чертовой матери?.. — пробормотала Пенни.

Смеясь, Дэвид сказал:

— А знаете, что вам нужно. Пенни Мун? Вам нужен хороший мужик в постели.

Сверкавшие яростью глаза Пенни встретились с глазами Дэвида.

— Господи, надеюсь вы не себя предлагаете? — выдавила Пенни.

Дэвид прищурился.

— Нет, в этот раз не себя.

— Тогда почему бы вам и правда не убраться отсюда?

Честное слово, меня тошнит от одного вашего вида.

На этот раз Дэвид расхохотался во весь голос.

— Пенни, в будущем вам следует научиться поточнее выбирать время для увольнения. Сейчас оно не очень подходящее. Сильвия дала вам шанс, и если вы позволите своей гордости испортить его, то пострадаете от этого сами. Для меня не имеет значения, кто главный редактор, лишь бы журнал был хорошим. А вы очень способная. Пенни. Я видел вас в работе, и поверьте, если бы я не был доволен вами, то не вложил бы в это дело ни цента. То же самое и Сильвия.

Да-да, я понимаю, как это звучит — как будто я ваш босс.

Что ж, пожалуй, можно и так сказать. Думаю, вы хотели услышать именно это, вот и услышали. А сейчас отдохните, перестаньте пытаться делать из меня врага и займитесь тем, для чего на самом деле пришли работать в журнал.

— Почему каждое ваше слово вызывает у меня желание заткнуть уши?

— Не знаю, и это меня по-настоящему огорчает. Я же на вашей стороне, а вы меня готовы только что не задушить голыми руками.

— Потому что я вас терпеть не могу!

Дэвид почесал затылок.

— Неужели?

Он ловко уклонился от брошюры, которая, пролетев через кабинет, едва не попала ему в голову.

— Да, именно так! — рявкнула Пенни.

— Просто покажите мне образец художественного оформления, который вы отобрали, — тут Дэвид снова стал серьезным, — и на этом закончим наш рабочий день.

Глядя на Дэвида, Пенни вытащила из стола образец, который ей понравился, и швырнула Дэвиду:

— Вот он!

Посмотрев на образец, Дэвид иронически вскинул бровь и поднял взгляд на Пенни.

— «Нюанс», — промолвил он. — Прекрасный выбор!

Если я не ошибаюсь, Мариель выиграла ужин в вашем обществе в ресторане «Золотая пальмовая ветвь».

Пенни молча вытянула указательный палец в направлении Дэвида.

— Одно слово, — предупредила она, — хоть одно слово о десерте… — Но так и не закончила фразу, потому что, несмотря на ужасное разочарование, ее тоже разобрал смех. — В один прекрасный день, Дэвид Виллерз…

— Что же меня ждет?

— Пока не знаю, —

неохотно призналась Пенни, — не сомневайтесь, я придумаю что-нибудь… и это будет нечто еще более жестокое, чем «банги-джамп» или парасейлинг.

— Надо понимать, Смита уже сообщил вам? — любезно уточнил Дэвид.

— Сообщил.

— И вы готовы сделать это?

— Сначала я хотела бы узнать, на что вы записали Мариель.

— Мариель? — удивленно переспросил Дэвид. — А я и не приглашал ее на это мероприятие.

— Ox! — воскликнула Пенни, испытывая некоторое облегчение.

— Но зато я пригласил редактора «Утренней Ниццы», — закончил Дэвид и, подмигнув Пенни, быстро вышел из ее кабинета.

Глава 8

Великолепная яхта, не бросаясь в глаза, аккуратно пришвартовалась на стоянке в дальнем конце гавани Пор-Пьер-Канто в Каннах. Ее надраенные до блеска палубы приветливо поблескивали на фоне лазурного моря и безоблачного голубого неба.

Мариель вытянула длинные, красивые ноги вдоль скамейки и взяла свой коктейль. Три блестящих треугольничка ее бикини размером не намного превышали маленький пестрый бумажный зонтик, прикрепленный к стакану.

Кожа оливкового цвета под толстым слоем кокосового масла, казалось, мерцала. Полуденное солнце превратило палубу в пекло, и Роберт Стерлинг отправился в каюту, чтобы принять душ Ранние туристы, бродя по гавани, толкали перед собой детские стулья на колесах, щелкали затворами фотоаппаратов, с завистью взирая на полубогов, чье богатство и образ жизни казались такими близкими, но все же были бесконечно далеки. Созерцая восхитительный морской пейзаж, Мариель наслаждалась мыслью, что она сама вызывает у туристов даже больший интерес и восхищение, чем эта дорогая яхта. Такие очаровательные тела, как ее, являлись неотъемлемой частью палуб; напротив, яхта, не украшенная красивой женщиной, казалась унылой и неполноценной.

Яхта тихонько покачивалась на волнах, когда на палубу вернулся Роберт Стерлинг. В одной руке он держал стакан с неразбавленным бурбоном, в другой — сотовый телефон.

— Так на чем мы остановились? — спросил Роберт, усаживаясь в обложенное подушками плетеное кресло и щурясь от яркого света.

— Мы собирались поговорить о твоем друге Дэвиде Виллерзе, — напомнила Мариель, поднимая ногу и окидывая критическим взглядом гладкую кожу.

Стерлинг вздохнул и, морщась, почесал грудь, густо поросшую жесткими седыми волосами.

— Что здесь новенького? Он уже избавился от этой дурочки — главного редактора?

— Пока нет, — ответила Мариель, потягивая коктейль. — Но избавится.

Стерлинг насмешливо вскинул бровь:

— Похоже, ты в этом абсолютно уверена?

— Это всего лишь вопрос времени. — Мариель улыбнулась. — На самом деле он еще позавчера вечером принял ее отставку.

— Так почему же она до сих пор работает?

— Потому, что этого хочет Сильвия. А Дэвид не намерен с ней спорить, во всяком случае, пока нуждается в ее поддержке.