Последний маршал
Шрифт:
— Что мы имеем? — продолжил я. — Мы имеем две конторы, работающие друг против друга, вместо того чтобы объединить свои силы, что было бы логичней. Не так ли?
— Объединить? — быстро переспросил меня мужичонка. — Против кого?
«Стоп себе, не дурак ли я?» — так любил приговаривать мой друг Толя Ивочкин в годы нашей юности, когда начинал проигрывать мне в шахматы.
Хитер мужик, хитер.
— Мало ли? — индифферентно отозвался я. — Вот вы — кого ищете? — наивно спросил я их.
Они не ответили.
— Вот, — заключил я. — Не хотите говорить. А могли бы.
Фу-у…
— Кстати, — вспомнил я. — Ну так что там насчет Аничкина? Вы, кажется, хотели поделиться со мной какой-то информацией. Или я что-то путаю?
Мужичонка как-то по-особому посмотрел на обоих парней, и те дематериализовались в пространстве. Только что были тут, с нами, и вдруг буквально на глазах испарились.
— Вот что, Турецкий, — сказал он мне. — Вы, кажется, человек умный.
— Спасибо.
— Не за что, — кивнул он. — Так вот, умный вы наш Турецкий. Могу дать вам совет, причем от себя лично, а не от кого-то из нашей «конторы». Держитесь от этого дела подальше. Вы поняли меня?
— Не совсем, — признался я. — От какого конкретного дела вы советуете мне держаться подальше? Что вы вообще знаете о наших делах?
Он помотал головой, как раздраженный ишак. Или осел, если кому не нравятся ишаки.
— Я говорю об Аничкине. Только о нем. И больше я вам ничего не скажу. Держитесь от него и от этой истории подальше. Это сэкономит вам массу времени и нервов.
— Вы всегда заботитесь о близких с таким трогательным вниманием? — спросил я у него. — С чего это вдруг такое внимание?
Он посмотрел на меня как-то по-новому, с какой-то заинтересованностью, что ли.
— Вы мне нравитесь, Александр Борисович, — просто сказал он. — Поверьте, я и так говорю много лишнего. Но… Аничкин вам не по зубам. До свидания.
И, повернувшись ко мне спиной, он пошел по той же дороге, по которой привел меня сюда. Я напряженно смотрел ему вслед, пытаясь поймать какую-то мысль, настойчиво бьющуюся в мой мозг, но почему-то все время отскакивающую от него. Наверное, мне мешал его вид. Уж слишком непохож был этот праздный гуляка на человека, который только что давал мне советы не усложнять себе жизнь.
Я попытался успокоиться и пошел за ним. Не с целью догнать его, просто надо же было мне выйти отсюда, а другой дороги я не знал. Я шел по тропинке и, расслабившись, пытался понять, что же все-таки меня в нем зацепило.
То, что Аничкин попал в передрягу, ясно как день. Причем ситуация, судя по всему, была там наисерьезнейшая, тоже более чем очевидно. Ведь не случайно меня пытались запугать, или, как в таких случаях говорят, предупредить.
Стоп!
Вот именно, Турецкий, — предупредить.
Мысль, которая до этого мгновения была неосязаемой и бесплотной, приобрела плоть и кровь. Меня предупреждали — это же понятно!
Что, в сущности, произошло в последние полчаса? Глупость какая-то, иначе и не назовешь. Сработали эти ребята на редкость бездарно и непрофессионально, словно они вовсе не из компетентных органов, а из заштатного частного агентства. Да что там, частные агентства работают лучше и толковей, чем эти недоумки.
Я как-то видел показательные выступления одного фигуриста, не помню его фамилии, да теперь и не важно. Фигурист тот изображал из себя человека, который не может стоять на коньках. Он так размахивал руками, ногами, всеми частями вихляющегося во все стороны тела, что казалось: вот-вот грохнется на лед. Весь зал затаив дыхание ждал, когда он упадет и разобьет себе нос. Но он не упал. Это была феерия, это было высочайшее мастерство: он катался на коньках, как Бог, этот фигурист. И в этом и заключался его профессионализм. Он сумел убедить публику в том, что не умеет стоять на коньках.
Не верю я в некомпетентность компетентных органов — вот что я хочу сказать. Меня только что хорошенечко надули, разыграв самый настоящий спектакль, где каждый из троих назубок знал свою роль. Причем исполнитель главной роли, то есть я, даже не подозревал, что участвует в откровенном лицедействе.
Я остановился — у меня вдруг резко заболела голова. Что же, черт возьми, происходит?!
Если я прав в своих рассуждениях, то тогда один небольшой, но весьма существенный вопрос: зачем?
Зачем им вся эта комедия? Запугать? Глупо, бездарно, просто идиотизм. Предупредить? О чем? Об Аничкине? Откровенно плохо. Но зачем тогда, зачем?!
Спокойно, Турецкий, спокойно. Подумай, что ты имеешь в результате того, что произошло. Итак: ты знаешь, что Аничкин попал в сложную ситуацию, причем не просто попал. Опасность грозит и тому, кто соприкоснется с тайной Владимира Аничкина. Правильно? Правильно. Пойдем дальше.
Кто-то разыгрывает комедию, причем изначально плохо, как бы не уважая тебя. Но этот человек сказал, что тебя уважает, и, хотя таким словам в подобных ситуациях грош цена, говорил он так, что не верить ему невозможно. И что? А то, что человек, который тебя уважает, делает вид, что не уважает. Это говорит о чем-нибудь? Говорит. Они сделали все, чтобы ты их раскусил. Но опять же — зачем?
Глупый ты человек, Турецкий, а еще следователь со стажем. Если они играют так, чтобы ты их раскусил, если они уверены, что ты поймешь их игру, это значит, что тебе дают знак. Какой? Очень простой. Ты можешь думать все, что угодно, но раз они так топорно работают и не скрывают этого, означать сие может только одно: в компетентных органах работают люди, которые догадываются о многом, но которые не могут в силу разных причин открыто встать на твою сторону. И стать твоими союзниками. Однако то, что они сочувствуют тебе, — это ясно. И на свой страх и риск они разрабатывают замысловатую комбинацию и разыгрывают ее перед тобой, надеясь, что ты тоже не лыком шит.
Нет, все получается слишком сложно, засомневался вдруг я. Почему бы просто не подойти и не сказать: мол, знаем мы, Турецкий, о твоих проблемах, рассчитывай на нас, мы патриоты, и всякое такое.
Щас! Подойдут они, скажут. Разбежался, Александр Борисович, размечтался. Ты даже не знаешь, чем они дышат в этих своих органах. И как далеко вообще запустило свои щупальца это Стратегическое управление. Если оно существует, конечно. А из какой «конторы» они сами? Из ФСБ, из Стратуправления или еще откуда-то?