Последний парад наступает! Наша победа при Цусиме

Годына Сергей

Исход этой дуэли двух броненосцев, принадлежащих к разным эпохам кораблестроения, не мог ни у кого вызывать сомнений. Но экипаж японского корабля продемонстрировал завидное упорство, и даже сумел добиться одного попадания из своего устаревшего орудия главного калибра в заднюю трубу «Бородино». Благодаря этому попаданию теперь русскому бронированному исполину даже после устранения аварии своих машин не сулило набрать скорость свыше 13 узлов. Больше можно было разогнаться только после заделывания жестью огромной пробоины в дымовой трубе. Но все равно соотношение сил было слишком неравным, и если главный пояс бывшего китайского трофея сдержал аж три попадания шестидюймовыми снарядами, то после сближения на 15 кабельтовых 10 трехдюймовых пушек русского корабля с усердием принялись дырявить небронированную часть корпуса японца. А более тяжелые орудия среднего и главного калибров только добавляли масла в огонь. Одно за другим замолкали орудия «Чин — Йена». Из-за обеих сбитых дымовых труб корабль уже не мог поддерживать скорость даже в 5 узлов, но все равно японцы не сдавались, и упорно отстреливались из уцелевшей артиллерии. Более половины из 28 офицеров корабля либо погибли, либо были тяжело ранены,

но оставшийся невредимым командир судна Имаи Канемаса решил перед гибелью предпринять последнюю попытку достать неприятеля, и пустил свой броненосец в таранную атаку. Это была попытка заведомо обреченная на неудачу, ибо имеющий 12 узловую скорость «Бородино» легко увернулся, продолжая палить из всех орудий в сумасшедшем темпе, благо дистанция теперь позволяла попадать в цель каждому второму снаряду. Глядя на груду исковерканного железа, еще час назад бывшую гордым и красивым вражеским кораблем, капитан русского броненосца Серебренников испытывал непомерную гордость за дело рук своих. Правда и его корабль немного пострадал — имелись 4 пробоины в борту, но благо все выше ватерлинии, и несколько попаданий вражеских снарядов пришлись в различные места на палубе, но ни одно из них не сказалось на боеспособности его бронированного левиафана. Даже попадание в заднюю башню среднего калибра было не фатальным. Заклинившую башню сейчас срочно ремонтировали, и судя по докладам должны минут через 15 вернуть ее в строй. Только русский капитан не понимал одного — почему же эта старая японская калоша все еще держится на воде, несмотря на огромное количество попаданий? И действительно, «Чин — Йен» выглядел просто страшно, почти полностью лишился хода, имел небольшой дифферент на левый борт, но тонуть, кажется, и не думал. В момент уворота от таранного удара минеры с русского броненосца успели выпустить в своего японского противника 2 самодвижущиеся мины Уайтхэда, но обе прошли мимо. Увидев, что 4 миноносца отряда Рихтера после кратковременного пребывания рядом с флагманом опять развернулись, и идут к нему Серебренников испытал облегчение.

Рихтер справедливо рассудил, что 3 русских броненосца и 2 крейсера сами без особых проблем смогут утопить оба все еще пытающихся улизнуть японских бронепалубника, а вот ускорить потопление «Чин — Йена» он был просто обязан, иначе через пол часа пальбы с такой интенсивностью «Бородино» просто напросто истратит все свои боеприпасы. Подняв сигналы «Следовать за мной» и «поддерживать максимальный ход» он развернул свой отряд и направился к месту где травил пар бывший китайский трофей. Не тратя много времени на сложные маневры он утопил японца с первого захода. Русские миноносцы прошли в 2 кабельтовых от вражеского броненосца и выпустили по одной торпеде. Из четырех выпущенных торпед в цель попали две, и после опадания столбов воды «Чин — Йен» быстро повалился на избитый левый борт и затонул в течении полутора минут. Довольный Рихтер просигналил Серебренникову чтобы тот занялся спасением экипажа с погибшего корабля противника и после разворота направился догонять «Суворова», а «Бородино» застопорил машины и приступил к спасательным работам.

После того как очередным вражеским снарядом был смертельно ранен адмирал Катаока командир «Ицукусимы» капитан первого ранга Цутия Тамоцу понял, что уйти от русских броненосцев находящихся менее чем в 15 кабельтовых за кормой ему не удастся. Не смотря на все старания машинной команды дистанция до противника не сокращалась. Сказывались вро де бы безобидные попадания в дымовые трубы. И он принял единственное подходящее для его положения решение идти на таран. Флагманский крейсер пятого боевого отряда получил уже около двух десятков шестидюймовых и три двенадцатидюймовых снаряда, но скорость снизилась не сильно и сейчас корабль выдавал 12 узлов. Теоретический шанс на успешный таран у него был. Тамоцу отдал приказ повернуть вправо, и одновременно попросил артиллеристов до сих пор молчавшей единственной пушки главного калибра не спешить с выстрелом и тщательно прицелиться, ибо второго шанса у них судя по всему не будет. Но судьба явно не благоволила японским крейсерам в этот день. В начавшую циркуляцию «Ицукусиму» попал очередной 305–мм русский снаряд. Этот снаряд как и большинство других не детонировал, но попадание пришлось в румпельное отделение. Тяги руля оказались перебитыми, а сам руль заклинило в положении право на борт. Японский бронепалубник начал выписывать циркуляцию под гром аплодисментов русской артиллерии беспощадно расстреливающей оказавшегося без управления противника. После 5 минут активного огня из всех возможных калибров русских броненосцев на максимальной скорострельности с дистанции около 10 кабельтовых все было кончено, и японец сильно зарывшись носом стал погружаться в воду.

Рожественский приказал перенести огонь на теряющий ход «Хасидатэ», предоставив честь спасения экипажа «Ицукусимы» миноносцам отряда Рихтера.

«Хасидатэ» кое как держался под огнем «Авроры» и «Светланы», но стоило броненосцу «Александр III» обратить на него свое благосклонное внимание, как последний сохранивший ход японский крейсер получил 305–мм снаряд в машинное отделение и потерял скорость, превратившись в неподвижную мишень. Артиллерия последнего бронепалубника 5–го боевого отряда страны восходящего солнца к этому моменту уже была порядком подвыбита, поэтому русский броненосец не особо стесняясь подошел к нему на 10 кабельтовых и начал описывать вокруг неподвижной цели циркуляцию, одновременно стреляя из всех орудий. Под градом снарядов крейсер «Светлана» подкрался на расстояние в 7 кабельтовых и выпустил 2 торпеды, одна из которых попала в цель. Японский бронепалубник стал быстро погружаться кренясь на правый борт. Спасение его экипажа поручили «Светлане».

На месте боя воцарилась удивительная тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками стрельбы с лева по борту, где «Ослябя» добивал подраненную «Чиоду». План обновленного Рожественского сработал на отлично, и уже пять из восьми японских крейсеров были утоплены, один в данный момент добивался, а сумеют ли спастись оставшиеся два было большим вопросом. Теперь пришло время собрать разбежавшиеся в разные стороны русские броненосцы в единую группу, и

начать планомерный отход, пока сюда не пожаловал адмирал Того — старший с главными силами японского флота. Русские броненосцы тоже не избежали повреждений, но ни одно из них не повлияло на их боеспособность, поэтому оставались хорошие шансы на успешное завершение столь блестяще начатого дня. Рожественский приказал запустить в небо 5 красных ракет — сигнал к всеобщему сбору. Одновременно этот же сигнал, вместе с приказом основательно пробанить все орудия был продублирован флагами, семафором и по радио.

О радио стоит сказать отдельно, ибо большую часть боя русские корабли успешно перебивали все передачи японцев. В результате благодаря этой радиоборьбе японский командующий до сих пор находился в неведении относительно уничтожения 5–го и частично 6–го боевых отрядов его флота. Так же адмирал Того не знал где сейчас находятся русские, и потому он поспешил пойти на встречу Второй Тихоокеанской эскадре, выделив крейсера Камимуры в отдельное соединение, и отпустив их вперед. Поэтому у пытающегося перехватить остатки японцев русского Летучего отряда было не так уж и много времени до прибытия смертельно опасных крейсеров Камимуры.

Глава 10. Бой отряда Коломейцева с Того — младшим

И нет нам покоя, Гори, но живи. Погоня, погоня, погоня, погоня В горячей, крови!

Песня из к/ф «Неуловимые мстители»

Если история с погоней за пятым боевым отрядом японского флота была уже завершена, то вот прорывающиеся сейчас на север крейсера Того — младшего предстояло перехватить русскому Летучему отряду под командованием Коломейцева, состоящему из бронепалубных крейсеров «Жемчуг», «Олег» и «Изумруд». Броненосцы Рожественского сделали все что могли, и переполовинили прорывающийся мимо них японский шестой боевой отряд, выбив из его строя сначала «Идзуми», а затем и «Чиоду». Оставшиеся невредимыми «Суму» и «Акицусиму» должен был перехватить и уничтожить именно отряд Коломейцева. На стороне русских было одно неоспоримое преимущество — крейсер «Олег», который был один сильнее обоих своих японцев. Но вот «Жемчуг» и «Изумруд» были ни чем не лучше своих противников, и вполне могли в этом бою нахвататься снарядов, которые их поставят под угрозу гибели, или вынудят снизить ход, что тоже не сулит ни чего хорошего. Зато в актив этих кораблей можно было занести большую скорость, которая позволяла им вертеться вокруг противника и выбирать удобную для себя дистанцию боя.

Сейчас расстояние между двумя крейсерскими отрядами следующими одним курсом на траверзе друг у друга сократилось до 35 кабельтовых, и Коломейцев приказал открыть огонь в пристрелочном режиме. Японцы тут же ответили и отвернули на два румба левее, хотя Того — младший отлично понимал, что без боя оторваться от русских крейсеров, имеющих превосходство в скорости ему не удастся. Но он надеялся различными маневрами постоянно сбивать русским пристрелку и поддерживать дистанцию свыше 30 кабельтовых, что должно было минимизировать число попаданий в его крейсера и позволить ему продержаться либо до подхода болтающихся где-то поблизости четырех современных крейсеров третьего боевого отряда адмирала Дэвы, либо до подхода главных сил флота.

Коломейцев же отлично понимал мотивы японского адмирала, и в отличии от него точно знал где сейчас находится и Дэва, и главные силы флота противника. Поэтому бронепалубный крейсер «Олег» остался один против двух кораблей противника, а «Жемчуг» и «Изумруд» постепенно набрали скорость в 21 узел и начали плавно нажимать на флагман Того — младшего «Суму» идущую во главе колонны противника. Руководство пристрелкой «Жемчуга» попаданец в прошлое взял на себя, и сейчас с мостика своего флагмана он громко отдавал приказы артиллерийским расчетам. Дабы избежать путаницы оба крейсера вели огонь строго по очереди, и благодаря этому у каждого из них была отличная возможность наблюдать падение своих снарядов и корректировать стрельбу. Время от времени, когда дистанция до цели была точно нащупана одним из наших кораблей, он открывал беглый, или максимально быстрый огонь, а на втором в это время дробили стрельбу. За это время, продолжавшееся обычно 3–4 минуты, ведущий беглый или максимально интенсивный огонь русский корабль успевал всадить 2–4 снаряда в своего противника. А затем, когда попадания прекращались, он вновь переходил в режим пристрелки. Приближаться на расстояние менее 20 кабельтовых в планы Коломейцева так же не входило, ибо русский командующий опасался что на малой дистанции его картонные крейсера могут нахвататься японских фугасов. С грустью оглянувшись назад обновленный капитан второго ранга наблюдал, как в дымке постепенно растворяются броненосцы адмирала Рожественского, и лишь «Ослябя» пошедший добивать потерявшую ход «Чиоду» все еще был отчетливо виден сквозь пятна тумана. Теперь русские крейсера остались один на один с неприятелем, и на поддержку рассчитывать было нельзя. Кроме того Коломейцев отчетливо понимал, что если за ближайший час, от силы полтора, он не сумеет добиться успеха, ему придется отворачивать, ибо теоретически уже где-то на подходе могут быть главные силы японского флота.

За первые пол часа боя особыми успехами не мог похвастать ни один из противников. Русские снаряды взрывались редко, хотя точность стрельбы была достаточно хорошая, и японские корабли не раз содрогались от удачных попаданий. Тут за страну восходящего солнца играло слабое бронирование их крейсеров, как это ни парадоксально звучит. Снаряды, пущенные с русских крейсеров, очень часто пробивали легкую броню противника, но ее толщины было явно недостаточно для того чтобы сработал тугой донный взрыватель Бринка. В результате большинство бронебойных снарядов прошивали вражеские корабли насквозь и улетали дальше так и не разорвавшись. Стрельба же бронепалубников страны Микадо была не на высоте, по причине неважной подготовки расчетов, и постоянной смены курса, поэтому попадания в русских носили единичный характер. Японцы сосредоточили огонь на смертельно опасном для них «Олеге», и за пол часа сумели всадить в него четыре снаряда. На корме русского крейсера сейчас несмело занимался первый пожар, с которым отважно бросились бороться пожарные партии.