Последний Персидский поход
Шрифт:
– Стволы, мины, боеприпасы – в вертушку. Остальное, вместе с «Симургом», подорвать и сматываться. В восемнадцать, ноль-ноль встречаемся дома. Вопросы есть?
– Трое из «мирняка» раненые. Куда их?
– Где они?
– Там, - Шура махнул рукой.
– Кто?
– Две женщины и ребенок.
Комбат снова выматерился.
– Ну бляха-муха… тяжелые?
– Одна – да, остальные чуть легче. Хотя…
Комбат на секунду задумался. Но только на секунду.
– Грузи в Бэ-Тэ-эР, и дуй в провинциальную больницу, сдашь раненых «зеленым», переночуете у советников, и утром – домой. Старшим…– Петрович посмотрел в сторону Никитина, и ткнул в него пальцем, - пойдешь ты.
Никитин козырнул:
– Есть.
Комбат не прерываясь продолжил:
– От советников, как доберешься, на связь с батальоном. И перед выходом – тоже. Понятно?
Никитин кивнул:
– Так точно.
Комбат добавил:
– У советников не напиваться! Все, до встречи!
Повернулся и пошел к вертолету, на ходу оглянулся и крикнул:
– Никитин! Поговори там ещё насчет стволов экзотических,– и, пригнувшись, придерживая кепку-песочку, побежал к вертушке.
Винты загудели и вертолеты поднялись в воздух.
Двенадцать бойцов на броне. Раненые загружены в железное нутро БТР (женщина с пулей в животе, похоже, не доедет, очень плоха).
Никитин с брони обернулся на ротного, как будто ждал от него напутствия.
Шура крикнул, стараясь перекричать рычание мотора БТР:
– С Богом!– и завистливо смотрит вслед своему взводному.
БТР взревел, обдав оставшихся сажей из выхлопа, и погнал по пустыне напрямик, держась подальше от гор и редких кишлаков.
Глава 2
***
Титры: Анапа. Краснодарский край. СССР.
2 июня 1988 года.
Тягостная атмосфера, свойственная любым поминкам поначалу, несколько ослабела. Голоса вокруг зазвучали громче. Люди вставали со своих мест, ходили вокруг стола, вели разговоры, звенели посудой. Кто-то из женщин менял тарелки «под горячее».
Окосевший, от выпитого на голодный желудок, Кирпич немного встряхнулся и, шаря по карманам в поисках сигарет. В глазах плыло, звуки слились, и он ощущал только общий бубнёж, который перекрывается более громким, хотя и таким же невнятным бормотанием в левое ухо.
Кирпич повернулся и сфокусировал зрение на рядом с ним сидящего дедка с двумя рядами орденских планок на потертом пиджачке. Дедок, слегка двоясь, что-то доказывал, обращаясь явно к нему, к Кирпичу.
– Что вы сказали? – из вежливости спросил Кирпич, стараясь сосредоточиться на собеседнике.
– Вот я и говорю, молодой человек,– нетвердым поддатым голосом ответил старичок, - что всю войну в дивизионной артиллерии. День в день! Вот ты скажи, у вас там есть калибЕр семьдесят шесть миллиметров?
– Не знаю, папаша, я не артиллерист,– Кирпичников начал быстро трезветь, вбирая окружающее все яснее. И, оглядываюсь в поисках спасения от навязчивого ветерана совсем другой войны, встретился глазами только с таким же ветераном, но уже справа от себя – тоже пожилой мужчина, и тоже с орденскими планками. Они встретились глазами.
– Пошли, парень, я покажу,– усмехнулся дед. Он был абсолютно трезв.
Кирпич осторожно поднялся и, стараясь идти ровно, стал выползать из-за стола.
– Помощь нужна? – дед взял его за локоть.
– Не надо, спасибо, - ответил трезвеющий Кирпич, слегка возмущенно.
………………………………………………..
На воздухе капитану ему стало заметно легче. Многочисленные клумбы с цветами дарили неповторимый коктейль ароматов, и ноздри Кирпичникова снова затрепетали.
– Садись, покурим! – предложил дед, доставая «Приму».
Кирпичников с выражением римского гладиатора кивком поблагодарил дарителя «Примы» Погарского сигаретно-сигарного комбината Калужской области. Он сел на лавку и щелкнул зажигалкой. Подбросил ее на ладони и неожиданно для самого себя протянул ее деду:
– Бакшиш.
– Оставь себе, пригодится, – дед чиркнул спичкой, и затянулся, потухшим было «бычком». Лица его в темноте было не видно, но массивная фигура и голос внушали Кирпичникову доверие – они чем-то напоминали ему его, Кирпича, отца-фронтовика, скончавшегося лет десять назад.
– Простите, а вы Олегу кто?
– Я – его школьный учитель, а что?
– Да нет, просто его родственникам я все уже рассказал.
– Я не о том. Я хочу понять, что происходит. Ведь там – настоящая война?
– Называйте, как хотите,– хмыкнул Кирпич, - некоторым больше нравится: «оказание интернациональной помощи братскому афганскому народу».