Последний поцелуй
Шрифт:
И под каждой лаской скрыт мотив. Они хотят денег или спасения своего брата, отца или даже любовника. Никто не трогал меня, не желая получить что-то взамен.
Неужели она другая? Взгляд, который никогда не встречается с моим, полные секретов ясные синие озёра станут моей погибелью. Никто не может довести меня до оргазма жёстче, чем моя рука. Но есть что-то непреодолимое в Наоми, в её пытливом уме и глазах, которые, кажется, всё понимают.
И я хочу её. Это плохо. Хочу разорвать её одежду и прижаться к её телу. Мне хочется, чтобы это мягкое тело каждой своей
Подавив желание, я пытаюсь направить разговор в другую сторону от нездоровой похоти, которую я испытываю к ней.
– Куда нам нужно отправиться в Риме?
Она прижимает пальцы к стеклу, когда делает большой глоток водки, и даёт мне не тот ответ.
– Мне нужна кепка.
Её страдание почти ощутимо.
– Мы купим новую в Риме, – обещаю я.
– Я хочу свою, а не новую.
– Почему бы не купить новую? Твоя была поношенная и старая. Возможно, тобой движет нежелание вернуть кепку, а желание вернуться в Рио.
Скорее всего, её старый головной убор просто уловка.
– Потому что новая кепка не будет такой же.
Она морщит лоб и хмурится. Я сжимаю пальцы в кулак, чтобы не утешать её.
Её желание вернуться в Бразилию, порождает много новых вопросов. За короткое время, проведённое с Наоми, я узнал, что прямые вопросы приводят к наилучшим ответам.
– Кроме твоей кепки есть ещё причина вернуться в Рио?
Я наблюдаю за её телом, выискивая признаки того, что она запуталась, но сейчас она выглядит только серьёзной.
– Да, я хотела бы стереть всё со своего компьютера. Я могу сделать это удалённо, но мне легче, когда я перед реальной вещью.
– Твой компьютер и кепка, скорее всего, уже в руках у Голубевых.
Она хмурится.
– Тогда нам нужно идти за ними. Они вернутся в Россию?
– Ты знаешь их маршрут?
– Откуда бы мне? Я не Голубев! Я хочу свою кепку.
Свечение на её лице становится сильнее, но затем выражение её лица темнеет, будто она прячет угрозу под маской. Её напряжённое и несчастливое выражение лица усиливает тоску у меня внутри и желание успокоить её, разгладить морщины на её лбу. Погладить её лоб, а затем вниз по шелковистым щекам и скулам, двинутся к челюсти и мягким губам.
Внезапно я снова меняю тему.
– Почему ты не сбежала от Хадсона? Ты работала на него в течение восемнадцати месяцев, управляя необычайно прибыльным незаконным предприятием. С твоим мастерством ты могла отправить закодированные сообщения кому угодно.
– Да, могла. Другому чокнутому компьютерщику? Чтобы он прилетел в другую страну и спас меня из плена от охранников с пулемётами? А если бы я попыталась и потерпела бы неудачу? Хадсон показал мне фотографии того, что он сделает с моей семьёй. Логично, что я прислушивалась к его требованиям. Кроме того, я урезала зарплату своих охранников. Думала, что один из них, в конце концов, убьёт его в гневе. Я сделала что-то неправильно?
Она послала мне быстрый виноватый взгляд. Она
– Там было спокойно, Наоми? – мягко спрашиваю я.
Она долго смотрит на свой стакан, случайное покачивание жидкости – единственный признак того, что она ещё в сознании.
– Очень, – наконец, говорит она.
– Я могу дать тебе это... и даже больше.
– Как?
– Тебе понравится Россия, Наоми. Зимой на даче тихо падает снег, и всё вокруг покрыто белым одеялом.
Я собираю всё, что мне известно о её интересах.
– Она очень аккуратная, хотя и небольшая. Всего семь или восемь комнат. Но я могу достроить, если захочешь. Там есть дровяной камин, который согревает каждую комнату. И только один путь внутрь или наружу. Без сюрпризов.
– Почему ты предлагаешь это? – спрашивает она тихим голосом, но удовольствие и любопытство пронизывают каждое её слово.
– Она будет твой так долго, как ты захочешь, ну и пока делаешь одну вещь для меня.
– «Мадонна»? – спрашивает она.
– Да, именно, – отвечаю я, потому что это единственный ответ, который сейчас имеет смысл.
Чувство потребности обладания ею слишком странно для меня, чтобы понять. Я отталкиваю их, займусь ими позже, если они не сокрушат меня... или она.
– Если я найду её для тебя, ты отвезёшь меня в это место в России?
– После того как «Мадонна» окажется в моём доме, у тебя будет свободный доступ к моей даче. Она будет принадлежать тебе. И будут средства, чтобы обновить или добавить то, что тебе нужно.
Она могла бы построить там особняк, который смог бы соперничать с царскими хоромами, если бы захотела. Желание уговорить её остаться в моём личном мире настолько сильное, что у слов сладковато-горький привкус.
Кажется, она обдумывает моё предложение.
– Могу ли я уйти после того, как расскажу, где «Мадонна» или после того, как ты её достанешь? – задумчиво спрашивает она.
– После того как картина вернётся под крышу «Петровичей», ты можешь уйти.
Её ум и быстрое мышление поражают меня. Она могла бы стать как грозным врагом, так и могущественным союзником. Я хочу её больше, чем следовало. И сделаю всё, что в моих силах, чтобы она присоединилась ко мне. А прямо сейчас пряник кажется мне более подходящим инструментом, чем кнут. Угрозы не имеют большой власти над ней. Хотя и не могу сказать почему, то ли ей не страшно, то ли всё равно, или она не может чувствовать страх.
– Хорошо. Я хочу бейсбольную кепку.
– Конечно.
Я скрываю своё удовлетворение, достаю телефон и притворяюсь, что просматриваю сообщения, пропущенные за последние несколько часов.
– Почему бы тебе не пойти и не покрасить волосы, мисс Карен, – подталкиваю я её. – Тебе нужно быть готовой, когда мы приземлимся в Мадриде на дозаправку. А потом поспи. Завтра будет долгий день.
Я надеюсь.
– Ты можешь сделать это? – спрашивает она.
Я кладу телефон на стол и смотрю на неё. Во что она играет сейчас?