Последний поцелуй
Шрифт:
Возможно, ожидание неизвестности заставляет меня потеть. Почему-то я чувствую, что в этот момент мы делаем что-то потрясающее. Не сомневаюсь, Василий одной большой сильной рукой несёт мою цепь, а другой готов схватиться за оружие. Будет ли он стрелять в людей? Или уже сейчас стреляет? Я раздумываю об этом и прихожу к выводу, что всё-таки нет. Конечно, раз я могу расслышать басы и разговоры, то услышу и выстрелы. Представляю, как он по ночам ломает человеческие шеи. Изображение забавляет меня, и я улыбаюсь.
Он протягивает руку и касается пальцами моего рта, будто хочет вызвать
Василий сжимает мою руку, дёргая цепочку, и мы снова идём. Продвинувшись достаточно далеко, слабый ропот разговоров исчезает, а звуки музыки превращаются в успокаивающий шум. Теперь я различаю голос Василия, он разговаривает с кем-то ещё. У этого кого-то пронзительный смех. Слышу женский визг, понимая, что рядом ещё двое. Испуганный визг женщины заставляет меня нервничать, и я снова сжимаю руку Василия. У меня рука потеет в его, и я почти чувствую, как в меня просачиваются его микробы. Должно быть, ему противно, но он успокаивающе гладит мою руку. И я успокаиваюсь.
Кажется, мы опять куда-то идём. Музыка затихает ещё сильнее, и мы отдаляемся дальше от неё. Снова чувствую подёргивание цепи, и Василий останавливается, прикасаясь рукой к моей. Я останавливаюсь, и к моему удивлению, он гладит рукой мочки моих ушей, шлёпая по ним.
Я неохотно достаю затычки для ушей, боясь того, что услышу. Но слышу только небольшую пульсацию музыки в стенах, кажется, здесь тихо. Прохладно и спокойно.
– Так лучше, Карен? – спрашивает Василий.
Его голос отличается, толстый густой акцент сменяется плоским голосом. Удивляюсь, но не показываю этого. Он играет роль.
Я облизываю губы.
– Да, хозяин, – я тоже помню свою роль.
– Хорошо, – он ласкает мою щеку и похлопывает её.
– У тебя очень милый раб, – говорит мужчина с высоким голосом, у него слабый французский акцент. – Где ты сказал, взял её?
– В Бразилии, – говорит Василий своим новым акцентом. – Лучшая из моих быстрых покупок. Милая и послушная.
– А как её крик? Она визжит, когда ты её бьёшь?
Этот вопрос кажется странным. Я размышляю над тем, что имеет в виду этот человек, но Василий уже отвечает.
– Она не поклонница боли... пока. У нас ещё много тренировок впереди. Мы дойдём и до этого. Да, Карен?
Чтобы он не сказал. Внутри я пожимаю плечами на эту странную беседу, но говорю.
– Да, хозяин.
– Ну, – говорит второй, – подходите. Присаживайтесь, и мы обсудим дела. Коньяк?
– Спасибо. Идём, Карен, – говорит Не-Василий, и тянет цепь вперёд.
Слышу скрип ткани, возможно кожи, и понимаю, что он садится в кресло.
– Иди и сядь рядом с моим креслом, Белла, – говорит другой голос, и я понимаю, что он разговаривает с другой девушкой. – Ты можешь сесть у моих ног.
В ответ раздаётся хныкающий звук, непохожий на согласие, но всё же она молчит.
Все садятся. И передо мной встаёт новая проблема. Мне стоять? Или сесть? А где сесть? Я представляю грязный деревянный пол. И что ещё хуже старый
Чувствую движение цепи, и Василий встаёт.
– Хорошая Карен, – говорит он мне, лаская рукой мою щеку. – Ты помнишь своё обучение, – я смущаюсь, и он продолжает. – Она не может садиться, нигде кроме меня. Я учу её, что я абсолютен в моём мире.
– А ты крутой, Дмитрий, – говорит второй, и я слышу звук наливающейся жидкости.
– Просто твёрдый, – говорит Не-Василий.
Слышу шелест одежды, и что-то щекочет мне щеку.
– Мой пиджак на полу, Карен. Я разрешаю тебе на него сесть.
Он знает, что я не потерплю любых микробов, кроме его. Я так благодарна Василию за то, что он всё продумал, зная, как работает мой ум без лишних слов. Я сажусь и автоматически цепляюсь за его ногу, обнимая её.
Он кладёт руку мне на голову и гладит мои волосы. Я не могу ничего с собой поделать и испытываю чувство гордости собой. Я ведь всё делаю правильно, так?
– Разве это не прекрасное зрелище? – говорит человек, и я слышу шаги. – Ты поделишься?
– Пока нет, – плоско говорит Не-Василий, – она ещё учится.
– Она продаётся?
– Ещё нет. А тебе будет интересно?
Я сжимаю руки на ноге Василия. Знаю, это игра, но его слова тревожат меня.
– Да.
– Тогда я дам тебе знать, Эмиль.
Эмиль. Ах. Это же поставщик. Василию каким-то образом удалось уединиться с ним, чтобы поговорить о деле. Он умный человек. Я глажу руками его ногу и хочу прикоснуться к нему. Мне хочется почувствовать связь с ним, и скольжу пальцами по его ноге, чувствуя его твёрдость.
Я ощущаю возбуждение, касаясь его кожи. Мне нравится жар кожи его прекрасных ног и мышцы, которые двигаются под моими прикосновениями. Больше не думаю о микробах, а просто трогаю Василия, задумавшись, глажу и ласкаю его икру.
Интересно, смогу ли я заставить его испытать оргазм одним прикосновением к ноге?
Я поглаживаю рукой маленький участок его кожи, до которого могу дотянуться. Могу двигаться по его лодыжке почти до самого колена. Он такой горячий. Средняя температура тела человека составляет тридцать шесть и шесть градусов Цельсия. Василий кажется немного горячее. Обращаю внимание на его молчаливые сигналы, пока он обсуждает с Эмилем мировые вопросы или американскую политику или что-то в этом роде. Их голоса превращаются в неинтересный гул, и меня больше интересует то, как слегка дёргается Василий, когда я приближаюсь пальцами к его колену. Чувствую, как покалывают мои соски, а плоть между ногами становится мокрой от возбуждения.
Действительно хочу почувствовать больше и провожу рукой по груди, потягиваясь рукой к трусикам. Я собираюсь засунуть туда руку, чтобы поработать внутри, как вдруг слышу:
– Нельзя, Карен, – твёрдый голос Не-Василия.
Я остановилась.
– Да, хозяин.
Но я расстроена, сексуально голодна и действительно поддаюсь на эту игру. Карен хочет продолжить прикасаться к своему хозяину. Она хочет чувствовать его кожу, вкус, микробы, слабую дрожь, которую он пытается скрыть, когда она касается его.