Последний поцелуй
Шрифт:
Она начинает открывать ящики и достаёт бумагу, ручки, наклейки, и раскладывает их на рабочей поверхности сначала по цвету, потом по материалу и по размеру. Недовольная любой сортировкой, она перекладывает всё обратно в ящик.
– Ну? – она поворачивается ко мне, будто этого не было. – Еда?
Я моргаю. Раз этого эпизода не было для неё, то и для меня тоже. По крайней мере, у неё исчезли слёзы.
– Мы закажем, что захотим. Скажи что, и это принесут.
– Что угодно? – скептически спрашивает девушка.
Я киваю в ответ. Она качает пальцами у нижней
– Я хочу пасту лингвини и авокадо. Без соли.
Я заказываю еду, пасту для неё и морепродукты для меня.
– Что с моими словами, Наоми?
Я не могу отпустить это так легко, как она. Мне хочется узнать, как избежать повторения такого в будущем.
Поначалу она не отвечает мне, а вместо этого снова и снова перемещает ручки на столе. Я терпеливо жду, потому что понимаю, ей нужно время, чтобы собрать свои мысли.
– Дело непросто в словах. Я думала, что, возможно, мы друзья. А ты, оказывается, относишься ко мне, как к дуре. Почему ты просто не доверился мне? Я могла бы помочь.
– Мне жаль. Я ошибся. Прошу прощения. Что касается доверия, то ты видела, как обошёлся со мной Алексей. Я никому не могу доверять, даже тем, кто в моей команде. Сделаю всё, чтобы обеспечить тебя информацией или оборудованием, необходимым для выполнения моей задачи. Но нет, не проси меня доверять тебе. Я не смогу.
Она хмурится и начинает думать. Наоми – рациональное существо, она придёт к такому же выводу, что и я.
– Но я не предавала тебя? – утверждает она. – У меня нет причин на это.
Я смог только взглянуть на неё.
– Ты моя пленница. И ты уже обманывала меня.
– Когда? – нагло спрашивает она.
– Значит, у тебя такая короткая память? Когда ты запустила свою программу и сказала, что нет результатов, а потом возник Рим. Тогда ты подделывала свой приступ. Когда...
Она поднимает руку, чтобы прервать меня.
– Верно, но тогда я думала, что ты хочешь убить меня или что-то в этом роде. Сейчас я не думаю, что ты это сделаешь. И я не твоя пленница. Имею в виду, что ты же отпустишь меня, когда получишь свою маленькую картину, верно?
Хотел бы я видеть лицо Томаса, когда она называет Караваджио маленькой картиной, но мне это нравится, ведь полный бред делить власть из-за холста с маслом.
– Как только я получу «Мадонну», ты будешь щедро вознаграждена, и самолёт доставит тебя туда, куда ты захочешь.
В голове возникает образ моей дачи вдали от центра города, окружённый только соснами и снегом. Медленно, будто проверяя слова, я произношу.
– У меня есть уголок к северу от Москвы около Ладожского озера. Там просто, но тихо. Нет никого поблизости. Тебе может понравиться.
Она с энтузиазмом кивает.
– Место, изолированное от людей? Тихое? Записывай меня. Мне нужна спутниковая связь. И возможность доставки. Я люблю заказывать вещи в интернете.
Я не спешу с ответом, представляя Наоми в моём деревенском доме. Сейчас он представляет собой небольшую дачу, как и говорил ей,
– Да, там есть вертолётная площадка. Посылки можно доставлять в Санкт-Петербург, а оттуда вертолётом доставлять тебе ежедневно.
Это будет дорого, но если Братва перейдёт под мой контроль, цена не будет иметь значения. Мысль о том, чтобы отпустить её далеко от себя, мне не нравится. Некоторые вещи и люди стоят любых затрат. Боюсь, она может стать таким человеком.
– Отлично. С этим я смогу работать, – она складывает руки. – Видишь, мы можем быть идеальной командой. Я могла бы управлять твоими деньгами, ведь очень хорошо прячу деньги. Швейцарские банки по-прежнему хороши, и Кайманы тоже, но сейчас многое можно хранить в США. Менеджеры хедж-фондов очень жадные и принимают переводы из любого места. Кроме того, вложилась в несколько технологических стартапов, чтобы обменять чемоданы денег на акции, которые у них есть. Когда они выйдут, можно будет просто торговать новыми акциями.
Она продолжает объяснять, как можно превратить мои грязные деньги в богатство олигархов. Её слова заставляют меня понять, насколько я был недалёк. Мне нужна маленькая картина, как она её называет, чтобы консолидировать власть. И нужна только Наоми. С её навыками и властью, я мог бы обладать всеми как врагами, так и союзниками. Ведь она могла бы решить не только финансовые проблемы, но и раздобыть секретную информацию. Но мне придётся ей довериться. Её сила сможет поймать меня снова, и я стану пешкой, простым инструментом в её арсенале.
– Это хороший план, – признаю я. – Ты могла бы сделать больше, чем обеспечить богатство братству. Могла бы помочь мне привести всё в порядок, используя их секреты. Но я бы смотрел на тебя и ждал, когда ты станешь Иудой и предашь меня. И не потому, что я тебе не доверяю. Я никому не доверяю. Не принимай это на свой счёт, – добавляю я, обращаясь к её хмурому лицу.
– Конечно, я приму это на свой счёт. Ты оскорбляешь мою честность, – заявляет она. – Даже люди с синдромом Аспрегера могут испытывать боль. На самом деле я разозлилась, а не обиделась. В обиде нет смысла, не то что в злости.
Она продолжает разговоры в таком духе и во время обеда, и в магазине электроники.
– У людей с синдромом Аспрегера есть чувства. Не хочу, чтобы меня называли жуткой или бесчувственной. Кроме того, я не обманщица. Допустим, я обманывала несколько раз, но это была самозащита. Ты должен восхищаться моей уверенностью в себе. Это хорошая черта характера. И слово «странный». Не называй меня странной, жуткой, заторможённой. И глупой.
Когда мы возвращающемся в отель с новым компьютером, она всё ещё детально рассказывает обо всех способах, которыми её оскорбляли в прошлом. Конечно, этого она не признаёт. Она притворяется, что это просто список слов и ситуаций, которые могут её разозлить. И это заставляет меня жалеть её, сколько же боли скрывается за её рационализмом. Я хотел бы найти всех этих людей и расстрелять их. Но, конечно, пришлось бы начать с себя.