Последний поцелуй
Шрифт:
– Я не прикоснусь, – обещаю я, поправляя его воротник. – Ты знал, что если на твоём тосте одна столовая ложка арахисового масла, то вероятность того, что ты съешь насекомого четыре целых две десятых, и один к семи, что ты съешь крысиный волос?
– Это не то, что я хотел бы услышать перед завтраком, – говорит он мне. – Идём.
Он перемещает руку на мою спину, чтобы проводить меня к ресторану, который находится в передней части нашей шикарной гостиницы.
Мы заказываем завтрак. Василий берёт апельсиновый сок, а я спрашиваю официанта, в банке ли он. Ведь по данным агентства Министерства здравоохранения
Он таращится на меня, когда я говорю о безопасных пищевых продуктах.
– Удивительно, что ты ешь хоть что-нибудь. Ведь ты могла бы просто принимать витамины.
– На самом деле, витамины вообще не регулируются агентством Министерства здравоохранения и социальных служб США, и это показывает...
Василий поднимает руки вверх.
– Позволь мне поесть прежде, чем ты расскажешь мне больше.
Пожав плечами, я несколько минут полирую салфеткой свои серебряные приборы и пытаюсь стереть любых микробов, а затем втыкаю их в свой омлет.
– Так, почему ты сегодня утром изучала БДСМ? – спрашивает он, откусывая выпечку, которая оказалась круассаном, и потягивает кофе, выглядящий как латте из Старбакса.
Я поворачиваю тарелку по часовой стрелке, чтобы съесть еду с дальнего конца тарелки.
– Покупатель Мадонны – Эмиль Ройер-Менард. Он часто посещает секс-клубы такого рода.
Он делает паузу и внимательно изучает меня.
– Я не встречал такого имени.
– Это потому, что я удалила все следы поисков прежде, чем мы покинули Рио, – я разрезаю свой омлет. – Тебе стоит есть больше яиц. Это очень безопасный продукт питания, потому что яичная скорлупа предотвращает попадание бактерий в яйцо.
Он отмахивается от моей полезной информации.
– Расскажи мне больше о Ройер-Менарде.
И я рассказываю ему всё, что узнала. Он французский экспат, состоит в фетиш-клубах, любит добывать чрезвычайно редкие предметы, которые затем бесследно исчезают. Его банковский счёт увеличивается с каждым годом, несмотря дорогие покупки, поэтому можно с уверенностью сказать, что он перепродаёт товары покупателям, которые не хотят быть замеченными. (Прим. редактора: Экспат – сленговое название для иностранных специалистов, реже самоназвание)
– Скорее всего, он подготовил твою «Мадонну» и перепродал кому-то ещё.
Василий молчаливо поглощает информацию, не издавая ни звука, кроме звона кофейной чашки. Я наблюдаю за этим, задаваясь вопросом, обеспокоит ли его то, что приложу свой рот туда, где был его. Я очень привыкла к его микробам, мне нравится мысль о том, чтобы попробовать и узнать, какой он на вкус рано утром.
Он щёлкает пальцами перед моим лицом, и я понимаю, что ушла в себя.
– Да? – спрашиваю я.
– Я очень расстроен, Карен. Какую ещё информацию ты утаиваешь от меня? – у него изогнуты губы, и думаю, что разозлила его.
Мгновение я раздумываю, что ещё я от него утаиваю.
– Я энергично мастурбировала прошлой ночью перед
Он облизывает губы.
– Хотя это важная информация, но я имел в виду касательно «Мадонны».
Я пожимаю плечами.
– Теперь ты знаешь всё. Если я узнаю больше, я поделюсь. Мы – команда.
По крайней мере, сейчас. То, что он убил Алексея, чтобы спасти меня, свело нас вместе. Мы едины.
– Думаю, мы должны отправиться туда сегодня.
– Куда туда?
– В секс-клуб. Найти Ройер-Менарда.
Он шепчет низким голосом, что не понять, согласен ли он.
– И что заставляет тебя думать, как нас туда пустят?
– Мы будем под прикрытием. Ты можешь стать моим рабом.
Глава 17
Василий
Поход в секс-шоп никак не облегчил тяжесть моего члена, который уже был наполовину готов, когда я утром наблюдал за ней голой перед компьютером. Моё постоянное отвращение к сексу заменено почти постоянной эрекцией. Мне трудно слушать её голос, наблюдать за ней, вдыхать запах жасмина, который она источает после душа. Будто моё тело сотни лет находилось в покое.
В моём воображении она представала со свирепым видом в кожаных сапогах и ошейнике. Ничего больше. Её тяжёлая грудь подпрыгивала бы при каждом движении высоких каблуков на сапогах. Наклонившись, я смог бы раздвинуть у неё ноги, открыв взгляду её сокровенное. Верёвкой мог бы привязать её руки к талии или связать их над головой, вытянув тело в линию от пола до потолка, что позволило бы мне без помех исследовать её тело.
«Ты будешь моим рабом».
Любая другая женщина ждала бы, что я стану протестовать против идеи подчинения, но Наоми необычная женщина. Для неё это предложение абсолютно рационально, потому что она предпочитает порядок и контроль.
Продавец игнорирует нас. На нас яркая туристическая одежда, видимо, она считает, чтобы мы зашли по ошибке.
Наоми рассматривает предметы, ничего не трогая, но её взгляд то и дело возвращается к кожаному бюстье. По виду оно скорее ошейник и корсет, соединённые сзади кожаными ремнями. Я поднимаю его с витрины и держу перед собой.
– Подчинение и доминирование – это не про действия, а про психические состояния обеих сторон. Настоящая рабыня – радует и стремится исполнить желания своего хозяина, она живёт ради команд своего хозяина, – тихо говорю я, чтобы только она могла слышать. – Рабыня будет носить это, следовать за своим хозяином, каждый дюйм её тела будет дрожать от прикосновений. Когда глаза завистливых зевак будут поедать её грудь, она намокнет в ожидании показать ещё больше на благо своего хозяина.
Наоми почти неслышно перемещается рядом со мной, и через тонкую ткань её одежды безошибочно заметны признаки её желания, ускоренное дыхание и затвердевшие соски.
– Тебе это нравится? – спрашивает она.
Я возвращаю бюстье на витрину со слабым позвякиванием.
– Нет. Я не делюсь. И не позволил бы другим волкам пускать слюни на то, что принадлежит мне.
– Тогда откуда ты знаешь, что делают рабы и доминанты?
– То, что я не предпочитаю проделывать это в спальне, не означает, что я слепой. Многие так усмиряют свои сексуальные аппетиты.