Последний поход «Новика»
Шрифт:
Вахтенный офицер стоял рядом, смущенно переступая с ноги на ногу…
После ужина в кают-компании, когда вестовые убрали посуду и столовые приборы, со своего места во главе стола поднялся старший офицер.
– Господа офицеры! Разрешите от имени нашего командира и от себя лично поздравить гардемарина Чуркина с первой совместной вахтой в качестве дублера мичмана Небольсина.
Андрей, смущенный словами старшего офицера, встал со своего места.
– Вы все, за исключением штурманов и механиков, безусловно, помните свои первые совместные вахты на мостике во время прохождения стажировки на кораблях после окончания Морского корпуса.
Строевые офицеры дружно закивали головами.
– Так вот представьте себе, – продолжил он, – что этот юный гардемарин во время первой совместной вахты самостоятельно в присутствии командира выполнил поворот через фордевинд, самый трудный, как вы знаете, поворот судна! И выполнил его достаточно успешно без чьей-либо помощи.
Раздались возгласы удивления и восхищения. Все повернули головы в сторону Андрея.
– А посему Степан Осипович просил передать вам, что он уверен в вашей дальнейшей успешной службе на флоте.
– Спасибо вам, ваше высокоблагородие, и их высокоблагородию господину командиру за добрые пожелания! – дрогнувшим голосом произнес Андрей.
– Так дело не пойдет! – с напускной строгостью сказал старший офицер. – С сегодняшнего дня разрешаю вам, господин гардемарин, обращаться ко мне и ко всем офицерам «Витязя» по имени и отчеству. Тем более что наш командир уже разрешил вам это делать по отношению к себе. Не так ли, Андрей Петрович?
– Так точно, Андрей Андреевич!
Офицеры многозначительно переглянулись.
– Что же касается гардемарина Черняховского, – тот встал со своего места, – то это же разрешение распространится и на него после того, как он самостоятельно выполнит поворот судна, – примирительно заключил старший офицер. – А вы, Владимир Владимирович, как его наставник, доложите мне об этом.
– Есть доложить, Андрей Андреевич! – встал мичман Шаховской.
На горизонте показалась заснеженная вершина пика острова Рисири. Его белоснежный конус увеличивался на глазах, как бы вырастая из воды. Впечатляющее зрелище!
Затем севернее показался и гористый остров Ребун. И «Витязь» взял курс на пролив между ними. Теперь он, идя под парусами, все чаще стал ложиться в дрейф для взятия проб воды и грунта.
Еще до прихода во Владивосток доктор Шидловский серьезно заболел, и Макаров был вынужден списать его на берег для отправки на лечение в Петербург. И теперь всеми гидрографическими работами стал руководить старший штурман поручик Розанов.
На переходе от мыса Поворотного до острова Рисири Андрей со своей группой регулярно, через каждые четыре часа, брал пробы воды батометром [43] . Теперь же пришла очередь поработать и группе Алексея – глубины уже позволяли брать пробы грунта щипцами, одолженными у телеграфистов, которыми он был весьма доволен.
43
Батометр – прибор, с помощью которого берутся для анализа пробы воды с различных глубин моря.
Взяв очередную пробу воды, Андрей поднялся на мостик.
– Прошу разрешения, Аркадий Константинович, продолжить совместную вахту!
– Добро, Андрей Петрович! Как успехи на гидрологическом фронте? – с долей ревности спросил тот, так как ему пока доверяли лишь замерять температуру воздуха во время его вахт.
– Нормальные, Аркадий Константинович, – улыбнулся Андрей, уловив нотки ревности в голосе своего наставника. – На ста метрах глубины температура, как и прежде, остается довольно низкой – около четырех градусов выше нуля по Цельсию.
– Ненамного отличается от температуры воздуха, – заметил мичман, похлопывая ладонями рук, одетых в перчатки. – Вы сейчас несколько разогрелись при работе на полуюте, а здесь, на мостике, обдуваемом насквозь всеми ветрами, очень холодно.
– Думаю, станет еще холоднее, когда подойдем к проливу Лаперуза.
– Живы будем – не помрем! – отшутился вахтенный офицер.
– Вот он каков, знаменитый Камень Опасности! – показал Алексей на не очень высокую одинокую скалу, окруженную небольшой группой голых, лишенных растительности камней, возвышавшуюся почти посередине пролива Лаперуза.
– Да уж, Алеша, примечательный островок! И не низок, не высок, – согласился Андрей, прибежавший к другу на полубак в перерыве между взятием проб воды. – В ясную погоду он весь на виду. А в частые туманы, характерные для этих мест? Поэтому во избежание столкновения с ним на кораблях выставлялись матросы, обязанностью которых было прислушиваться к реву сивучей [44] , поселившихся на этих камнях.
– И сколько же кораблей мореходов покоится на морском дне подле него?
44
Сивучи – водные млекопитающие семейства ушастых тюленей. Обитают по окраинам северной части Тихого океана. В водах Дальнего Востока встречаются от Японского моря до Берингова пролива.
– Одному Богу известно, Алеша…
Алексей вздохнул и, подув на закоченевшие от холода пальцы, принялся разбирать содержимое щипцов, которые достали со дна пролива перед самым приходом Андрея на полубак. И он с интересом стал наблюдать за действиями Алексея.
Так называемые щипцы на самом деле представляли собой два полушария, соединенные пружинками. Когда лот [45] с этими щипцами достигал дна, те захватывали в себя окружающий их грунт, и полушария тут же смыкались. Просто и в то же время надежно.
45
Лот – прибор для измерения глубины моря. На парусных судах применялись ручные лоты, состоящие из свинцовой гири и привязанной к ней веревки, называемой лотлинем.
– Смотри, Андрюша, грунт, как видишь, – ил, – сказал Алексей, разъединив полушария. – Однако обрати внимание вот на эти разноцветные живые организмы.
В серой массе придонного ила действительно шевелились какие-то разноцветные червячки.
– Вот только жаль, что после помещения их в формалин они обесцвечиваются, – сокрушался Алексей.
– Не унывай! В Петербургской академии наук ученые разберутся, что к чему. – И Андрей заторопился: – Паруса поставлены в положение левентик [46] , так что предстоит очередная остановка для взятия проб. Успехов тебе, Алеша!
46
Левентик – положение парусов, когда их плоскость находится на линии ветра; в таком состоянии паруса бездействуют, и судно не имеет хода.