Последний полет Прогресса
Шрифт:
Земли я достиг неожиданно. Просто попробовал поставить левую ногу ниже, чем правую, и ощутил, что ниже уже вряд ли получится. Выдернув из кармана пистолет, выставив вперед руку с фонарем, я положил поверх него кулак с дерринджером. Луч света озарял лишь песок и камень, и ни единого мерзавца. Вообще же, я уже несколько секунд стою на плато, а никто не пытается ухватить меня за ногу. Что за жизнь? Каждый, кто побольше, стремится отхватить голову, кто поменьше - укусить за ногу. Но не в этот раз. Наверно, и вправду крабы ушли, закопались поглубже в дюны.
– Жаклин,
– крикнул я.
– Уходим.
Сопровождая свои действия шумом падающего гравия, флот-лейтенант спустилась с кряжа.
– Их нет?
– удивленно спросила она.
– Нет, и, похоже, до утра не предвидится, - заверил я.
– Валим, быстро.
Девушка, почти полдня потратившая на созерцание окрестностей через бинокль, без труда определила направление, и побежала к горам. Побежала не так, как бегут стометровку, выкладываясь на все сто, а как бегают на марафонские дистанции - тщательно взвесив свои силы, и поделив их на расстояние, на каждый метр пути. Я пустился следом.
Луч фонаря плясал по плато, освещая нам путь. Лейтенант бежала легко и грациозно, как лань, сохраняя ровное дыхание. Лишь под ее курткой угадывалось мерное, в такт бега, качание груди. Я же пыхтел как маршевый двигатель на продувке, морщась, когда промокшая от пота, мокрая футболка касалась спины, или когда футляр с биноклем, болтающийся на шее, слишком сильно бил ребром по груди. Может ночная прохлада, а, может, ощущение близкого финиша дало нам сил, и оставшееся расстояние мы преодолели за один бросок.
Войдя под сень раскидистых деревьев у подножья гор, я свалился на траву. Не от усталости - нет. Тело, распечатав скрытые резервы, сейчас расслабилось, и просило дать ему насладиться покоем. Сердце не быстро, но сильно, стучало по ребрам. Было какое-то ощущение... безопасности, что ли? Уверенность, что все осталось позади. Жаклин упала рядом, положив голову мне на плечо. Ее волосы тут же залезли мне в рот и глаза, защекотали нос, но отворачиваться желания не было - я просто сдул их.
– Я до сих пор не могу поверить, что мы живы, - прошелестела девушка на ухо, чмокнув меня в заросшую щеку.
От прикосновения ее мягких, пухлых губок, я еще больше расслабился, хотя казалось, что дальше уже невозможно. Я просто растекся по траве. Жить - это, оказывается, не так уж и плохо! Особенно, когда никто не пытается ее, жизнь, прервать насильным образом. Почувствовав, что сейчас из меня можно веревки вить, Обаха села на меня сверху, и, схватив за грудки, словно боясь, что я вырвусь, запечатлела второй поцелуй на моих губах. Мой язык проник в ее ротик, прижав тело лейтенанта к себе, я перевернулся, подминая ее под себя.
– Какой колючий, - улыбнулась Жаклин, обняв меня за шею.
Посмотрев в отражение звезд в глазах девушки, я потерся щекой о ее щеку. И замер в таком положении. Звук, до боли знакомый, привлек мое внимание. Или показалось?
– Командир, ау, - забеспокоилась пилот.
– Командир!
– Тихо, - я закрыл ее рот своей ладонью.
Ошибки быть не могло. Где-то рядом, за деревьями, урчал двигатель. Флот-лейтенант недовольно замычала. В ее
– Вот скоты, - прошипел я, закрывая глаза рукой от света.
Скрипнув тормозами, черный силуэт машины, освещаемый фарами следующего за ней транспортного средства, остановился. Пискнул фоном громкоговоритель, и голос, многократно усиленный прибором, произнес:
– Кто такие?
– Ты что, урод, - прокричал я в ответ.
– Погоны не видишь? Я - рейд-полковник...
– На колени, руки за голову, - прервал меня говоривший.
– Вконец охерели?
– поинтересовался я.
Обаха внезапно дернула меня за рукав, увлекая в темноту. Со стороны машины заговорило несколько стволов, буквально изрешетив воздух на том месте, где я только что стоял. Лейтенант, выхватив пистолет, открыла ответный огонь, но я успел перехватить ее руку, и оба заряда ушли в небо. Совсем рехнулась? Жаркие лучи бластеров сместились ближе к нам, вспарывая пустоту, вгрызаясь в землю и срезая ветви деревьев. Лучи прожекторов нашарили наше укрытие, пришлось уходить еще глубже - в прямом смысле этого слова. Тормозя, упираясь ногами в крутой склон, вышибая из него ручьи камней, я скатился в канаву. Жаклин приземлилась рядом.
Стрелки, поливая огнем лес, и не думали останавливаться, словно боезапас их был бесконечен, или из карманов тянулись ленты с батареями. Со вспаханного зарядами края оврага на головы посыпалась земля, тлеющая трава и щепки корней деревьев. Лишь бы гранату не догадались запустить...
– Командир, сделайте что-нибудь!
– взмолилась пилот.
– Легко!
– заверил я, и, подождав, когда смолкнет канонада, подняв руки над головой, прокричал: - не стреляйте, мы сдаемся!
– Я не это имела в виду, - вздохнула лейтенант.
– Бросайте оружие, и выходите с поднятыми руками!
– приказал матюгальник.
Было бы еще что бросать! За неимением лучшего, я метнул футляр с биноклем. Бедный прибор, сослуживший неплохую службу, со звоном разбился, ударившись о камни. Обаха, понимая безвыходность ситуации, нехотя рассталась с дерринджерем. Жмурясь от яркого света прожекторов, я поднялся из оврага.
Под сенью деревьев, рядом с двумя архаичными транспортными средствами на колесах, с кузовами, закрытыми брезентом, стояло человек двадцать бойцов в темно-зеленом камуфляже с незнакомыми мне нашивками. Вооружены ребята были на славу - БУКи, мультиплазменные дробовики, и даже парочка гравидеструкторов. Хорошо еще, из них не начали палить, в этом случае сдаваться было бы уже некому. Но самым примечательным было не это, и даже не автоматический 68-миллиметровый гранатомет на турели над люком в крыше кабины грузовика, со спускающейся из него лентой с протоплазменными гранатами. Нет!