Последний полицейский
Шрифт:
Она поднимает бровь:
– Нико – в смысле твоей сестры?
– Астероид, – развожу руками я.
Больше пояснений не требуется. Мгновенные браки, взрывные разводы. Невообразимый бум. Элисон, кивнув, говорит только «Ого!». Она знала Нико, когда той было двенадцать, но за сестрой и тогда не замечалось склонности к семейной жизни. Курила украдкой, таскала пиво из холодильника в дедовом гараже, постоянно меняла кошмарные стрижки и никого не слушалась.
– Ну что ж. Значит, твой зять. Этот Скив – террорист.
– Какой он террорист? – смеюсь я. – Он придурок.
– Ты не представляешь,
Я вздыхаю и пристраиваюсь бедром на ржавое зеленое ограждение моста. Мимо проскакивает гоночная лодка, команда кряхтит, налегая на весла. Мне по душе эти ребята, вставшие в шесть утра, чтобы не отступать от программы тренировок. Эти ребята мне нравятся.
– Что ты скажешь, – продолжает Элисон, – услышав, что правительство Соединенных Штатов, давно предвидевшее катастрофы подобного рода, подготовило план спасения? Тайно соорудило убежище, недоступное разрушительному воздействию астероида, где лучшие и самые яркие представители человечества смогут переждать катастрофу и обеспечить восстановление человеческого рода.
Я подношу ладонь к лицу, аккуратно потираю щеку, которая только теперь начинает болеть. Онемение прошло.
– Скажу, что это бред. Голливудские байки.
– И будешь прав. Но не все так проницательны, как ты.
– Ох, Бога ради!
Я вспоминаю Дерека Скива на тощем матрасе в камере, его веселье избалованного ребенка. «Я бы рад тебе сказать, Генри, но это секрет».
Элисон открывает конверт, достает три листка плотной белой бумаги и передает мне, а я борюсь с желанием сказать ей: «Знаешь что? Забудь это все. Я занят убийством». Но я не занят. Уже не занят.
Три печатные странички через один интервал, водяных знаков нет, печати нет, кое-где черные редакторские пометки. В 2008-м отдел стратегического планирования военно-воздушных сил США провел большие кабинетные маневры с привлечением материальной базы и личного состава шестнадцати правительственных агентств, включая министерство внутренней безопасности, отдела сокращения военной угрозы и NASA. Маневры моделировали событие, «превышающее уровень глобальной катастрофы» по сценарию «позднего предупреждения». Иными словами, в точности моделировали то, что происходит сейчас, и рассматривали все возможные варианты действий: контрудар ядерным оружием, отвод угрозы медленными толчками, кинетическое воздействие. Вывод был таков: реально рассчитывать можно только на гражданскую оборону.
Едва разобравшись с первой страницей, я зеваю и переворачиваю листок.
– Элисон?
Она чуть заметно закатывает глаза. Такое знакомое выражение сарказма, что у меня сердце сжимается. Элисон забирает у меня бумаги.
– Там было особое мнение, Пэлас. Некая Мэри Кэтчман, астрофизик из Ливерморской лаборатории, настаивала на превентивных действиях правительства, на возведении убежища на Луне. Когда обнаружился Майя, кое-кто убедил себя, что особое мнение было учтено и безопасная гавань существует.
– Базы?
– Да.
– На Луне?
– Да.
Я щурюсь на бледное солнце и вижу, как оседает, скользя по капоту автобуса, Андреас. МОЛИТЬСЯ ПРОСТО! Тайные базы правительства. Неспособность человека
– Значит, Дерек шастал в охраняемой зоне в поисках… чего, схем? Спасательных капсул? Гигантской катапульты?
– Или еще чего.
– Это пока не терроризм.
– Знаю, но есть предписание. Военная юстиция сейчас настроена так, что, если кому прилепили ярлык, ничего уже не поделаешь.
– Ну я не в восторге от этого парня, но Нико его любит. Ничего нельзя?..
– Ничего. Ничего. – Элисон бросает долгий взгляд за реку, за лодки и уток, на облака, протянувшиеся параллельно линии воды. Она – не первая, кого я поцеловал, но пока я никого в жизни не целовал больше нее. – Прости. Это не моя епархия.
– А твоя, кстати, какая?
Она не отвечает. Я и не ждал ответа. Мы с ней не теряли связи, изредка переписывались по и-мейлу, сообщали о смене телефонных номеров. Я знаю, что она обосновалась в Новой Англии, что работает на федеральное агентство уровнем выше моих полномочий. А до нашего романа хотела стать ветеринаром.
– Еще вопросы есть, Пэлас?
– Нет. – Я бросаю разглядывать реку и перевожу взгляд на нее. – Постой, все-таки есть. Мой друг спрашивал, почему нам не позволить пакистанцам обстрелять астероид ракетами, коль им вздумалось?
Элисон коротко, безрадостно смеется и принимается рвать листки на узкие полоски.
– Передай своему другу, – говорит она, превращая полоски в клочки, а те – в мельчайшие обрывки, – что, если они попадут – хотя они не попадут, – но, если попадут, вместо одного астероида мы получим тысячи мелких, но не менее опасных. Тысячи, тысячи рассеянных астероидов.
Я молчу. Тонкие ловкие пальчики Элисон отправляют обрывки в Чарльз, а потом она с улыбкой оборачивается ко мне.
– Кстати, детектив Пэлас, – осведомляется она, – над чем работаете?
– Ни над чем, – говорю я, отводя глаза. – Совсем ни над чем.
Но я все-таки рассказываю ей о деле Зелла. Не могу удержаться. Мы идем по улице Джона Кеннеди от Мемориального к Гарвард-сквер, и я выкладываю всю историю с начала до конца, а потом спрашиваю, что она, как профессионал, об этом думает. Мы подходим к ларьку, где раньше продавались газеты, а теперь висят рождественские фонарики и снаружи гудит, урчит и шипит миниатюрный переносной генератор. Стекло газетной витрины зачернено, а на дверях кто-то прилепил две большие картонки с черными крупными буквами «ДОКТОР КОФЕ», выведенными маркером «Шарпи».
– Ну, – медленно начинает Элисон, когда я открываю перед ней дверь, – с твоих слов могу сказать, что ты, похоже, пришел к верным выводам. Девяносто пять процентов за то, что парень – просто очередной самоубийца.
Я нехотя киваю.
В перестроенном киоске потемки – светит пара лампочек без абажуров и еще одна рождественская гирлянда. Здесь стоит старомодный кассовый аппарат и кофейная машина, низкая и блестящая, навалившаяся на черный прилавок, словно танк.
– Привет вам, смертные! – провозглашает хозяин, мальчишка-азиат лет девятнадцати с куцей бороденкой, в шляпе и роговых очках. Он бодро приветствует Элисон: – Всегда вам рад!