Последний проблеск света
Шрифт:
Он не в порядке, и мы оба это знаем. Должно быть, его лодыжка ужасно болит, если судить по бледноте коже и искаженной гримасе на лице. И он действительно переносит на меня часть веса, пока мы ковыляем к джипу.
Он поворачивает к водительской стороне, но я направляю его в другую сторону.
— Я сама. Ты повредил правую ногу, так как ты будешь вести машину?
Он не отвечает. Ему и не нужно отвечать.
Он садится, хрипло дыша и вытирая лицо футболкой.
Затем ударяет обеими руками
— Бл*ть!
Я не виню его за эту вспышку. Ему наверняка больно, и он ненавидит чувствовать себя беспомощным.
Трэвис с растянутой лодыжкой — это последнее, что нам нужно.
Я иду к кузову, чтобы достать нашу аптечку, нахожу там бинты и антисептическую мазь для его пореза, а также компрессионную повязку, которую мы взяли из аптеки.
— Давай, — я приседаю на корточки у пассажирского сиденья, чтобы иметь доступ к его лодыжке. — Дай мне хотя бы перевязать. Это поможет немного уменьшить опухоль.
Он ворчит, но позволяет мне снять его ботинок и носок, а затем перевязать лодыжку.
Это уже выглядит ужасно. Его нога ужасно опухнет.
— Жаль, у нас нет льда, — говорю я. Один из тех дурацких, тщетных комментариев, которые все отпускают время от времени.
Вспоминая времена, когда все было лучше. Легче.
— Все будет хорошо, — теперь Трэвис уже не злится. Но он безвольно обмяк, и от этого мне становится еще хуже.
Я стираю кровь с его лба и приклеиваю пластырь на ранку. Порез не слишком глубокий. Просто сильно кровоточит.
— Давай я дам тебе ибупрофен. Хотя бы поможет от боли.
Я беру один из наших пузырьков и достаю несколько таблеток. Я передаю их Трэвису с бутылкой воды. Затем достаю пару таблеток для себя и беру у него воду, чтобы запить.
— Все еще спазмы? — спрашивает он, не сводя глаз с моего лица.
— Да. Но не такие сильные. Вся эта драма отвлекла меня.
Он тихонько фыркает, так что я чувствую себя получше.
— Уже поздно, — говорит Трэвис, когда я закрываю кузов и подхожу к водительскому сиденью. — Нам надо поискать место, чтобы разбить лагерь на ночь.
— Наверное, нам не повезет настолько, чтобы снова найти хижину для ночлега.
— Сомневаюсь. Мы тут в глуши. Но так даже лучше. В глуши хоть безопаснее.
— Знаю.
Я молюсь, трогаясь в путь.
Я не молилась уже давно. Годами. Но по какой-то причине молюсь теперь.
И я молюсь о мелочи. Не особенно важной в общей картине.
Но Трэвис возле меня ощущается странно поверженным, и это меня расстраивает.
Нам очень нужно безопасное место, чтобы провести ночь.
***
Мы едем минут пятнадцать, и я резко торможу.
Трэвис охает и хватается за поручень.
—
— Смотри, — я показываю вправо.
— И на что я смотрю?
— Там еще одна тропа.
— И что?
— И то, что она, похоже, куда-то ведет.
Трэвис хмурится, до сих пор потеет и выглядит особенно ворчливым.
— Нельзя знать наверняка.
— Тогда зачем туда сворачивать? Там дорога поднимается выше по холму. Она должна куда-то вести. Может, там хижина вроде той, что мы нашли вчера.
— А может, ничего. Живописное местечко или типа того. Едва ли мы тут найдем уютный домик.
Я раздражена, и мое лицо это отражает.
— Ну, попробовать-то стоит, не так ли?
— Пустая трата времени.
Я прибавляю газа и поворачиваю на новую тропу.
— Я же сказал, пустая трата времени, — ворчит Трэвис.
— Мне все равно, что ты сказал. Я за рулем, и я думаю, что эта тропа куда-то ведет. Я думаю, что стоит попробовать. Так что заткнись и прекрати ныть. Если будешь вести себя как придурок просто из-за того, что получил травму, можешь сидеть с закрытым ртом.
Трэвис не отвечает, и минуту спустя я кошусь на него. Его лицо остается непроницаемым.
— Я не хотела срываться на тебя, — говорю я мягким тоном.
Он тихонько фыркает.
— Я это заслужил. Вел себя как засранец. Прости.
Я улыбаюсь ему, после чего приходится сосредоточиться на управлении джипом, чтобы не съехать с тропы. Она узкая и крутая с большим количеством изгибов, и тут много упавших веток. Я не уверена, смогли бы мы проехать здесь на другом автомобиле.
— Ты правда думаешь, что она куда-то ведет?
Я бросаю на него быстрый взгляд. Заметно, что ему все еще больно, но он прилагает усилия, чтобы не быть таким сварливым.
— А тебе так не кажется?
— Может быть.
Трэвис кажется сомневающимся, но я игнорирую это. Я еду вперед, и в кои-то веки моя настойчивость вознаграждается.
Мы наконец-то выезжаем из леса на огромную поляну на вершине холма.
Там дом.
Дом с весьма странной наружностью, но все-таки дом.
— Ха! Говорила же! — да, я достаточно мелочна, чтобы заявить об этом вслух. Он вроде как заслужил.
— Что это за место? — спрашивает Трэвис, высовываясь из-под крыши автомобиля, чтобы посмотреть получше.
— Похоже на дом, не так ли?
Однако я понимаю его вопрос. Здание кажется странным.
Дом состоит из одного этажа и обшит дранкой без покраски. Но крыша покрыта отражающими панелями, и с одной стороны много оборудования. Единственное, что я узнаю — некое подобие пропанового резервуара промышленных размеров.
— Это солнечные батареи на крыше? — спрашиваю я, все еще пытаясь понять, на что мы смотрим.