Последний проблеск света
Шрифт:
Под словами виднеется стилизованный рисунок волка.
Я смотрю на кусок бумаги, и тревога скручивает мое нутро.
Я не понимаю отсылку к волку, но остальная часть записки предельно понятна.
База Форт-Нокс вот-вот будет захвачена стадом из трех тысяч человек.
Если это случится, все, кто еще дорог мне в этом мире, будут убиты или взяты в плен.
Мертвого мужчину послали предупредить, и теперь он никогда туда не доберется.
Я могу попробовать доставить это самостоятельно, но маловероятно, что
Мои внутренности снова бунтуют. Я слишком быстро съела те персики.
— Черт, — мое восклицание слишком громкое и эхом разносится над пастбищем мертвой травы справа от меня и над наполовину вырубленным лесом слева.
Будь здесь Трэвис, он помог бы мне добраться до Форт-Нокс и доставить это сообщение.
Это моя первая мысль.
Я еще не призвала в себе волю сдвинуться с места, когда слышу двигатель. Рев становится громче, а значит, приближается.
Я застываю.
Мне надо убежать в леса и спрятаться там.
«Машина» — значит «человек», а «человек» — значит «опасность».
Но за весь день я не видела на дороге другие транспортные средства.
И маленький назойливый голосок в моей голове продолжает повторять, что Трэвис направляется туда же, куда и я. Он может даже выбрать ту же дорогу.
Может, он нашел машину.
Может, он остановится и еще раз спросит, хочу ли я к нему присоединиться.
На сей раз я могу дать другой ответ.
Я еще не приняла решение, когда вижу приближающийся старый пикап и слишком поздно понимаю, что это не Трэвис.
Автомобиль странно виляет по мере приближения. Внутри четыре человека, и они орут из открытых окон, останавливаясь возле меня.
Я испытываю лишь небольшое облегчение, видя, что одна из них — женщина.
Это не признак того, что мужчины не представляют опасности.
Я поднимаю пистолет.
— Эй, юная леди, — произносит один из них заплетающимся языком, высунувшись из заднего окна. — Что такая красотка, как ты, делает тут одна?
Остальные непристойно гогочут.
Я смотрю на широкое небритое лицо и понимаю, что тут происходит.
Они пьяны. Все они.
— Воу! — говорит водитель, улыбаясь мне из окна. — Опусти пистолет, милая. Мы все хорошие ребята. Нашли этот грузовик. С ключами и со всем. Нашли холодильник, полный пива и всякой еды. Просто катаемся в свое удовольствие. Можешь поехать с нами, если хочешь.
— Нет, спасибо, — теперь я целюсь уже в водителя.
— Не стоит оставаться тут одной, — говорит первый тип. — У нас тут найдется место для тебя.
— Нет. Спасибо.
Теперь я дышу немного легче. Не таких гадких мужчин я боюсь сильнее всего. Они не те, кто примыкает к стадам и силой прокладывает себе путь по миру, насилуя, грабя и убивая по своему хотению. Я вижу это на их лицах.
Но они пьяны. А пьяные мужчины, особенно в группе, сделают такое, чего не совершат трезвые.
Я
Я собираюсь сказать им ехать дальше, и тут слышу приближение еще одной машины. Мое сердце ухает в пятки. Мужчин в двух машинах я не смогу контролировать так, как мужчин в одной. У меня могут быть проблемы.
Настоящие проблемы.
Другой автомобиль настигает нас прежде, чем я решаю, что делать. Это джип Вранглер старой модели. Я тупо смотрю, как он останавливается, и на дорогу выходит мужчина с дробовиком.
Трэвис. С его непокорными волосами, неулыбчивым лицом и безрукавной футболкой.
И с дробовиком.
Мне стыдно признаться, но я почти скулю от облегчения.
— Что тут происходит? — требует он, располагая оружие у плеча и целясь в грузовик.
— Подумал, что хорошенькой леди нужна помощь, — говорит водитель с нелепой улыбкой.
Трэвис издает грубый гортанный звук и подходит, чтобы распахнуть дверцу с водительской стороны.
— Убирайтесь.
Пассажиры машины тупо смотрят на него.
Он показывает дробовиком.
— Убирайтесь!
— Не вреди им, — пошатываясь, я подхожу ближе к нему. — Они просто пьяные. Они не собирались мне вредить.
Вопреки облегчению от его неожиданного появления, я пугаюсь из-за жесткости в его голосе и лице. Внутри меня все до сих пор кричит, что Трэвис — достойный мужчина, но я видела, как достойные мужчины совершают ужасные поступки. Пару лет назад я помогала охранять периметр города, и мужчина, которого я знала и которому симпатизировала, застрелил и убил странника-оборванца, который продолжал приближаться, хотя было ясно, что бедняга не вооружен и вообще не в себе.
Вещей, которые я всегда принимала как должное (например, то, что нормальные люди будут вести себя нормально), теперь нельзя ожидать по умолчанию.
Трэвис меня игнорирует.
— Выметайтесь!
На сей раз его тон достаточно повелевающий, чтобы пассажиры машины подчинились. Они все вываливаются из пикапа и собираются группой на обочине.
Трэвис наклоняется в салон, выключает двигатель и выдергивает ключи. Затем бросает ключи далеко на пастбище в стороне от дороги.
Пьяные тупо смотрят на него.
— Ключи там, — произносит он так, будто разговаривает с непослушными детьми. — Идите и ищите.
Трое бегут за ключами, но водитель выплевывает:
— Это наше. Ублюдок, — он неуклюже замахивается.
Трэвис почти небрежно ударяет его прикладом дробовика.
Мужчина падает на асфальт и что-то лепечет.
Мои руки потеют так сильно, что пистолет выскальзывает из хватки, так что я убираю его в кобуру. Меня накрывает неожиданная волна тошноты. Я дергаюсь и сгибаюсь пополам, пока желудок сокращается рвотными позывами. Меня тошнит на обочину. Персиками, которые я съела ранее.