Последний рубеж
Шрифт:
— Если есть путь, мы найдем его, — сказал Ланкс со всей страстностью, как будто слова моего помощника упрекали решимость бойцов драться и умирать.
— Ни на секунду не сомневался, — ответил я с облегчением. Если мы не сможем пробраться через целую армию тиранидов, вряд ли это будет нашей виной, мы старались, как могли, но нас отбила огромная масса роя, с которой мы столкнулись. И сейчас я мог спокойно отступить с нускуамцами, залезать в следующий свободный шаттл и ждать прибытия тактической группировки и космодесантников, всю дорогу проклиная неудачу. Несколько уместных спокойных слов о благородном самопожертвовании Форрес, и я свободен.
— Мы достаточно
— Вот почему, — ответил я, заметив движение в дыму все еще объятого пламенем склада. Появилось еще одно чудовище, возвышающееся над меньшими существами вокруг, размахивающее костяными клинками и ядовитой пушкой, при виде него, я должен признать, во рту внезапно пересохло.
— Тиран улья взял контроль. Если вы его завалите, весь рой будет в замешательстве.
Хотя зачем я вообще дал совет, возвращающий меня на линию огня, понятия не имею.
— Мы стреляем в него, конечно же, — сказал Ланкс, — при каждой возможности. Но окружающие его принимают огонь на себя.
Словно в подтверждение его слов, очередь снарядов автопушки и лучи лазпушки разорвала воздух, несясь к возвышающемуся чудовищу; но до того как огонь попал в цель, приземистые огромные существа немедленно окружили его, чтобы поставить себя между снарядами и тираном. Обстрел уничтожающий меньших существ, не причинив вреда отрикошетил от этих живых щитов и пара ближайших падальщиков прогромыхала поближе, пожирая убитых рикошетом гаунтов.
— Это комиссар Каин, — передал я по воксу на открытом канале, когда меня внезапно посетило вдохновение, — игнорируйте тирана и цельтесь в пироворов.
— Вы уверенны, сэр? — спросил Юрген, когда я снова схватился за тяжелый болтер и добавил то немногое, что мог, в бурю огня, которая внезапно начала осыпать громыхающих падальщиков. Они оба зашатались, передний тяжело рухнул на колени, и уперто продолжил поиски свежей падали, с ошеломленным непонимание медленно покачивая головой и осматривая происходящее.
— Вы знаете, что произойдет, когда ему разорвет живот?
— Точно, — ответил я, с надеждой глядя через прицел болтера, — огнеопасный газ, которым он плюется, встретится с воздухом и …
Не уверен, почувствовал ли я ударную волну, поскольку подвеска "Саламандры" была примитивной и передавала чрезмерное количество ударов на мой многострадальный крестец и в лучшие времена, но нельзя было отрицать то, что видели мои глаза.
— Вот это и произойдет, — честно говоря, несколько самодовольно завершил я. Куски обугленных внутренностей шлепались вокруг меня, затем дождь из падали усилился, когда второе раненое огнедышащее животное взлетело на воздух, их толстый хитиновый панцирь мгновенно превратился в смертоносную шрапнель, которая рвала на части окружающих тиранидов.
Тиран проревел и зашатался, объятый густым горящим, гелем, разбрызганным взрывами подожженных зверей. Он слепо размахивал своими костяными клинками, которые выдрали кишки еще одному плюющемуся огнем падальщику и тот тоже мгновенно загорелся, на сей раз раненный гигант оказался в самом центре огненной бури.
Тираниды повсюду в неопределенности начали топтаться по кругу, скрываясь в тенях или слепо кинувшись под прицельный огонь ближайших подразделений, в соответствии с управляющими ими инстинктами в отсутствии прямых указаний от разума улья.
— Отстреливайте их! — приказал Ланкс, преисполненный благоговения,
Еще один ливень из снарядов тяжелого оружия, щедро сдобренный огнем лазганов, разорвал огромное существо, которое, кажется, к этому времени запекалось внутри своего панциря подобно раку в дорогом ресторане. Его толстенная броня была смертельно ослаблена огненным адом, и даже его охрана-камикадзе была не способна спасти его на этот раз; они были слишком заняты поджариваясь живьем, чтобы оградить его от очередей, их просто смели в сторону как неэффективных игроков в скрамбол. Снаряд за снарядом тяжелого вооружения вырывал из них куски плоти, разбрызгивая броню, ставшую хрупкой от жара. Тиран зашатался, упал и окончательно издох, последним рефлекторным ударом ноги он проломил фасад безымянного фабрикатория, кирпичи завалили опаленное и изрешеченное окружение.
Радостные крики раздались от нускуамцев и, я должен признать, что вроде бы тоже орал, так как тиран был убит и контроль над роем ослаб, было похоже, что мы снова взяли инициативу боя в свои руки. Должен добавить, что эйфория длилась несколько секунд и голос Форрес в комм-бусине оплеухой вернул меня к реальности.
— Что вас задерживает? — спросила она, и я внезапно осознал, что теперь больше не мог отступить на поверхность вместе с нускуамцами. Неожиданный успех моей хитрости дал нам шанс пробиться через внезапно ставший неуправляемым рой, прежде чем похороненный узел улья сможет выслать еще одного тирана для восстановления контроля.
— Час пик тиранидов, — сказал я, когда Юрген газанул и начал набирать скорость в сторону туннеля, который показывал раньше, — нужно просто хорошо попросить, чтобы они подвинулись.
— Не задерживайтесь, — предостерегла Форрес, — или нас тут уже не будет.
— Уже в пути, — ответил я. Пока я говорил, десяток байков заняли боевой порядок вокруг нас, вымпелы нускуамцев трепетали на ветру, во главе отряда отдавал приказы Ланкс.
— С эскортом, — добавил я, приятно удивленный.
— Будем ждать, — ответила Форрес.
Глава двадцать седьмая
Должен признаться, неожиданное подкрепление значительно подняло мне настроение, поскольку я никогда не был склонен отвергнуть несколько дополнительных тел, за которые можно было спрятаться, и хотя мы оставили позади основную битву, все еще достаточно много тиранидов стояло между нами и нашей целью. Окружающие нас байки имели встроенные в передние обтекатели лазганы, которые вскоре доказали свою ценность, позволив нам с удивительной легкостью пробиться через биоформы, которые пытались замедлить наше продвижение. Основная часть состояла из термагантов или больших воинов, которых мы безнадежно превосходили в скорости и дальности нашего оружия; к тому времени, когда выжившие приходили в себя, чтобы сделать первый выстрел, мы уже были далеко за радиусом поражения их телоточцев или пожирателей, так что ответный огонь нас мало заботил. Так как тяжелый болтер на лафете находился выше, чем мотоциклы, и мог повернуться в любом направлении, то я мог развернуть его назад, скосить любого, кто не протянул ноги на нашем пути от первоначального залпа, добавив свою огневую мощь, что в дальнейшем защищало нас от запоздалого ответного огня.