Последний Рюрикович
Шрифт:
Правда, где находится подогретая вода, он не знал, но она его и не интересовала. Там, в сенях, стояла бадейка совсем с другой – вкуснющей и такой ледяной, что от нее ломило зубы. Испить ее царевичу в эту зиму удавалось лишь пару раз, а тут как нарочно подворачивался удобный случай – как не воспользоваться. К тому же глаза Дмитрия уже привыкли к тусклому дрожащему свету, исходившему от лампад перед образами, и, уверенно ориентируясь в окружающей обстановке, он побрел вниз.
«Ужо, когда утром скажу матушке, как енти вороны дрыхнут, а мне пришлося самому за водой идтить – она им задаст», – мстительно думал он.
В
Вот почему, добравшись до бадейки, стоявшей на лавке в сенях, разбив тонкий слой льда, лежавший сверху, и вволю напившись, Дмитрий поскорее двинулся назад. Холодная вода приятно освежила и прогнала сон.
Если бы не было так темно и страшно, то он бы и не торопился в свою опочивальню с уютной и теплой постелью, а значит, и никогда бы не заплутал во дворце, где он знал все ходы и выходы как пять пальцев. Однако спешка и непривычная темень сбили его с толку, и он, не видя привычных ориентиров, двинулся зачем-то вперед и, не попав на лестницу, очутился опять в темном переходе.
Царевич пошел было вперед, но, сделав несколько шагов, остановился и, сообразив, что лестница должна быть сзади, хотел повернуть обратно, как вдруг его внимание привлекли приглушенные голоса и пара крохотных лучиков света, пробивавшихся снизу из-под плотно прикрытой двери.
Так же осторожно и неслышно ступая, Дмитрий подошел поближе к двери и прислушался. Говорил в основном его лекарь, но иногда подавали голоса царица Мария – значит, матушка тоже не спит, – а также дядья его, шумные и бородатые Михаил и Григорий. Лекарь настойчиво их убеждал:
– Никакого вреда вашему царевичу не учинится. Подмену осуществим во время припадка падучей, а мальчик мой похож на вашего сына, почтеннейшая царица, не скажу, как две капли воды, но весьма сильно. Когда я увидел его впервые в Москве, я сам был поражен – показалось, что ваш сын неведомо каким образом забрел в Китай-город.
– Да ведь заметят, уличат в обмане! Что тогда? – раздался басовитый голос Григория Федоровича Нагого.
– Сие абсолютно исключено, – начал терпеливо втолковывать лекарь. – Никому даже в голову не придет, что совершена подмена. К тому же для этого ни у кого не будет времени.
– А Битяговский? – прохрипел Михаил. – Да с ним еще которые?
– Но ведь я уже рек, – вздохнул Симон. По голосу чувствовалось, что он устал объяснять одно и то же. – Как только у царевича начнется припадок, его немедленно уносят в дом, а я отвожу Дмитрия в надежное место. В это же время вы, высокочтимая царица, как скорбящая по кончине сына мать, поднимаете шум, а один из вас, будущие главные советники малолетнего царя, бьет в набат, поднимая народ и крича, что царевича убили люди Битяговского. Научил же их тому Бориска Годунов. Да после таких слов жители Углича вмиг порвут на части всех, в кого вы только ткнете пальцем. Афанасий Федорович в этот же день поднимет народ в Ярославле. Ну, а уж оттуда на Москву. Я же тем временем, пока будет чиниться расправа с Битяговским и его
– Это того, что похож? – уточнил Григорий.
– Совершенно верно. Я просто восхищен вашим умом и проницательностью. Думается, что в ближних царских советниках вам просто цены не будет, настолько ясно вы мыслите.
– Так он живой покамест? – уточнила царица.
– Разумеется, живой. Умертвим мы его уже после того, как Дмитрий будет в надежном месте. Умертвим и прямо в моем доме обрядим его в царские одежи и уложим в гроб, после чего отвезем в церковь на отпевание. Ручаюсь, что всех любопытствующих можно будет, для возбуждения еще большего гнева против Годунова, преспокойно провести через церковь с гробом, и никто из них ничего не заметит. Вид же невинно убиенного младенца настолько озлобит людей, что они будут готовы идти с вами куда угодно.
– Дак заметят подмену-то. Разные ж они! – воскликнула Мария. – Хучь один-два, да в сомнении будут.
– Это ваше материнское сердце заметило бы, – терпеливо объяснял иезуит. – Там будет не до того. Во-первых, его мало кто знает в лицо, да и те, кто видел несколько раз, могли узрить его разве что мельком. К тому ж сходство мальчиков, повторяю, просто разительное. Можно сказать, что мой Ивашка – это второй Дмитрий.
Царевич при этих словах отпрянул от двери. Он и до этого смутно догадывался, о ком идет речь, но после того, как лекарь назвал имя его друга, сомнений уже не было. Да, вместо него собирались убить именно его лучшего, закадычного друга, с которым было так весело, так интересно играть.
«Что же делать, что предпринять?» – Мысли царевича путались, нервный озноб охватил его, он весь дрожал с головы до пят, но потом, пересилив себя, вновь приник ухом к двери.
– А вправду ли так надежно то место? – раздался вновь голос его матери.
– Исключительно надежно. К тому же недалеко отсюда. Впрочем, это роли не играет, поскольку, где оно именно, я не скажу, щадя ваше чуткое сердце. Поверьте, это просто необходимо, а видеться кому-то с ним первое время будет крайне опасно – как для вас самих, так и для него. Вначале надо взять Москву.
– Глупость глаголешь, – прохрипел Михаил. – Как енто мы ее возьмем? Для этого со всей Руси войска собирать надобно.
– Ну я же объяснял. Как только мы двинемся, туда же подойдет и крымский хан.
– И ему не взять, – вмешался Григорий. – Москва каменная, чай. Поди одолей.
– Не так давно, при отце царевича Иоанне Васильевиче, это тем не менее удалось. К тому же он будет идти с благой целью – не жечь, грабить и убивать, а покарать Годунова и его приспешников за подлое убийство.
– Так ему и поверили, – вновь раздался голос Григория. – У московлян, чай, голова на плечах имеется, а не котел чугунный. Когда татары без крови и грабежей приходили? Сказки.
– Верно, – голос Симона стал совсем мягким и вкрадчивым, – но для того, чтобы была вера, вы подступите с другой стороны. Вдобавок и в самой Москве о том же злодеянии учнут бегать и кричать некие людишки. Во многих головах появится определенное смущенье. Тем мы и воспользуемся. И еще одно. Я доподлинно знаю, что спустя два-три дня всего опосля случившейся якобы гибели царевича… якобы гибели, – настойчиво повторил он всколыхнувшейся было царице, – в Москве начнутся большие пожары, причем сразу в нескольких местах.