Последний самурай
Шрифт:
Я отыскал нужный мне дом, подошел к двери и постучал. Отворила женщина. Сверкающие темные глаза, черные точно вороново крыло волосы. На ней было пурпурного цвета сари. Она внимательно выслушала мои объяснения на тему подготовки специального школьного проекта и интервью.
А затем сказала: Сегодня у нас к обеду приглашены гости, так что, боюсь, муж не сможет уделить вам внимания. И вообще, возможно, он не сможет принять вас, потому что страшно занят все эти дни. А впрочем, входите, что толку лишний раз обивать пороги, может, он сумеет выкроить время и поговорить с вами. Или назначит другое время. Ваше имя?
Я сказал: Стив.
Она сказала: Заходите, Стив, посмотрим,
Я прошел за ней в дом. В комнате слева от холла работал телевизор. Но она провела меня в большую комнату справа.
У окна стоял высокий худой седовласый мужчина и смотрел на улицу. В руке у него был бокал с хересом. Он говорил: Да, мы еще далеки от того, чтобы понять это.
Сорабджи сказал, что ближайшие несколько лет будут решающими. Он стоял у камина с бокалом хереса в руке и рассуждал о звездных ветрах, активно жестикулируя при этом одной рукой, а потом поставил бокал на стол и начал жестикулировать и другой. Единственное, что я понял, так это то, что он говорил о звездных ветрах. Но сам я ничего не читал о звездных ветрах, как-то в голову не приходило. Мужчина что-то сказал, я не понял что, и тут Сорабджи заговорил о звездах Вольфа — Рейета. Звезда Вольфа — Рейета очень яркая, с широкими полосами эмиссии из углерода или азота. Я не понял ни слова из того, что говорил Сорабджи. Мне страшно хотелось выдать что-нибудь умное и замечательное, но все свелось к одной-единственной фразе о том, что звезда Вольфа — Рейета очень яркая, с широкими полосами эмиссии из углерода или азота.
А Сорабджи меж тем продолжал пылко рассуждать, хотя мы уже стояли у двери. Кожа не слишком темная, скорее даже болезненно-бледноватого оттенка; глаза пронзительные, черные, волосы тоже черные, вьющиеся. Нет, я просто не мог уйти вот так, ни с чем. С другой стороны, то, что я ни черта не смыслил в звездных ветрах и излучении звезд Вольфа — Рейета, вовсе не означало, что я не мог оказаться его сыном. Но мне совсем не хотелось говорить ему об этом прямо сейчас. Зачем? Чтобы увидеть, как он тут же решит, что мой уровень — это «Улица Сезам» и не более того?..
Он все еще пылко рассуждал о чем-то, но тут жена выбрала удобный момент и вмешалась.
Она сказала: ДЖОРДЖ. Этот мальчик хотел с тобой поговорить. О каком-то школьном проекте. Можешь выкроить время?
Он рассмеялся. А затем сказал: Это что, никак не может подождать ближайшие года полтора?
Она сказала: ДЖОРДЖ!..
Он сказал: Я не могу сейчас об этом думать. Ведь я почти убедил этого еретика в ошибочности избранного им пути, не правда ли, Кен?
Человек, стоявший у окна, ответил скупой улыбкой.
Не знаю, что я должен был сделать или сказать в тот момент.
Сорабджи вновь принялся рассуждать о своем, но жена сказала: ДЖОРДЖ!..
Он сказал: Надо посмотреть в ежедневнике. Может, и удастся выкроить немного времени. Ладно, позже решим. Почему бы вам не остаться на обед?
Спасибо, сказал я.
Он сказал: Вот и отлично. Может, моя жена займет вас каким-то делом и...
Жена снова одернула его: ДЖОРДЖ, но он сказал: Нет, таковы уж наши правила. Л потом объяснил, что их семейное правило гласит, что садиться за один стол со взрослыми может только тот, кто выполнил список домашних заданий. И объяснил, что его дети решают целый список задач каждый вечер. А потом усмехнулся и добавил: Ладно, не воспринимайте этого слишком серьезно, идет? Моих девочек не поймешь, порой мне кажется, они предпочитают есть перед телевизором, а не за одним столом со взрослыми, слушая мои разговоры с Кеном. Так что можете остаться и, если хотите, посмотреть вместе с ними по телевизору «Истэндерс». 27 А позже я посмотрю в ежедневнике, может, и удастся выкроить для вас время.
27
Популярный телесериал, который показывают каждый вечер по телевидению, — «Жители Восточного Лондона». — Примеч. ред
Жена отвела меня в другую комнату.
И сказала: Джордж просто помешан на математике, Стив.
Я сказал: Все в порядке.
Телевизор был включен. Девочки смотрели на экран и одновременно выполняли задания. Жена представила меня, девочки на секунду оторвались от экрана и тетрадей, а потом снова уставились в них. Она сказала, что я могу поработать над тем, чем хочется, и что ей самой пора наконец заняться обедом.
Младшая из девочек решала задачи со сложными дробями. Я подумал, что можно, конечно, ей помочь, но есть ли смысл? Вряд ли он высоко оценит мои усилия, если я выдам список таких задач. Причем даже не важно, правильно они будут решены или нет, с таким заданием может справиться кто угодно.
Средняя сестра работала над уравнениями с тремя переменными. Он вряд ли оценит, если я выдам ему решения всех этих уравнений с тремя переменными. К тому же на это уйдет куча времени.
Старшая сестра трудилась над детерминантами. Достаточно трудными, так что заняться ими имело смысл. Но задач было слишком много, так что и на это тоже уйдет куча времени.
Я спросил ее: А нет ли каких-нибудь других задач, которыми я мог бы заняться?
Она пожала плечами и сказала: Посмотри вон там. Может, найдешь что-нибудь.
И указала на папку на столе. И все девочки дружно расхохотались. Я спросил: Что там? Они ответили: Так, ничего особенного.
Я открыл папку, в ней лежала толстая пачка бумаг с напечатанными на них задачами. Там оказалось много задач, которые были мне явно не по зубам, и я стал перелистывать бумаги — вдруг найдется что-нибудь, связанное с анализом Фурье?
Вверху каждой страницы было написано: «3 часа». Я спросил: А когда обед?
Девочки ответили: Ровно в восемь.
Было 7.15. И я подумал: Если число всех этих задач разделить на три, то, пожалуй, к 8.15 и управлюсь.
Задачи на листках бумаги были самые разные, в то время как каждая из девочек занималась каким-то одним типом. И тогда я выбрал четыре задачи, связанные с анализом Фурье, — они были на разных страницах. Задачи оказались несколько сложнее тех, что приводились в моем учебнике, поэтому я закончил чуть позже, чем намеревался, к 8.30.
И пошел в столовую. Он сидел во главе стола и разливал вино по бокалам. И говорил:
Важность этого предложения, Кен, не подлежит никакому сомнению. Да, в чем дело?..
Я сказал, что выполнил свое задание.
Он сказал: Неужели?
Я сказал: Хотите проверить?
Он сказал: Боюсь, с этим придется немного подождать.
Я сказал: Тогда можете поверить мне на слово.
Он рассмеялся и сказал: Фироза, будь добра, поставь-ка нам еще один прибор.
Жена поставила на стол еще один прибор для меня и положила на тарелку огромную порцию карри. И сказала мне, что доктор Миллер пришел обсудить одну очень важную вещь и что муж заглянет в ежедневник чуть попозже, может, и выкроит для меня время. Сорабджи продолжал пылкие рассуждения и наполнил бокал доктора Миллера вином. А доктор Миллер все повторял: Вернемся к тому, о чем я говорил раньше. Все это продолжалось часа два, но девочки так и не пришли в столовую со своими задачами.