Последний самурай
Шрифт:
И повесил трубку. Он хмурился и одновременно улыбался.
Он сказал: Знаешь, порой люди насмехаются над христианскими фундаменталистами. И говорят — раз вы считаете, что Библия действительно является словом Божьим, раз слово Божье для вас важнее всего на свете, как же получается, что вы не знаете языков, которые сам Господь Бог избрал для этих текстов? Если вы считаете, что существует Создатель, творец всего сущего вокруг, то достаточно оглянуться — и сразу поймешь язык, на котором он думает. На языке математики думали миллиарды лет. Нет, разумеется, если как следует разобраться, религию так просто не переспорить, тут недостаточно одного бездумного презрения и отрицания Создателя и его творений-Тут он вдруг умолк, призадумался, а потом сказал: Ты упомянул, что она про это ничего
Я ответил: Ну, я не...
Он перебил меня: Ладно, не важно. Ты имеешь право знать. Я твой должник.
Я подумал: Надо прекратить это.
И сказал: Да нет, просто...
Он перебил меня: Нет уж, позволь мне закончить. Нелегко об этом говорить, но ты имеешь право знать.
Я подумал: Надо кончать с этим, и немедленно
но Сорабджи, работавший на телевидении, имел немалый опыт в общении с людьми и умел затыкать им рот, когда они хотели перебить его, и я не знал, как поступить.
Я сказал: Нет. Я сказал: Вам вовсе не обязательно говорить это мне.
Я сказал: Вообще-то я не ваш сын.
Он сказал: Господь свидетель, я это заслужил. У тебя есть право обижаться на меня.
Я сказал: Я не в обиде. Я просто констатирую факт.
Он сказал: Хорошо, пусть будет факт. А как насчет вот этого, — и он потряс зажатыми в руке страничками с анализом Фурье и добавил: — Ведь это тоже факт, от этого не уйдешь. И между этими двумя фактами существует совершенно очевидная связь, нравится тебе это или нет. И ты прекрасно это понимаешь, иначе бы тебя здесь просто не было...
И он принялся энергично расхаживать по комнате и говорил так быстро, что не было никакой возможности перебить его.
Он сказал: Моя жена просто замечательная женщина. Чудесная женщина. Она потрясающе исполняет свой долг. И Бог свидетель, я вступал в брак с открытыми глазами. То была женитьба по договоренности, мой отец хотел помочь своему старому партнеру по бизнесу, и хотя сам женился без согласия семьи, — может, именно потому, что женился без согласия семьи, — хотел, чтобы со мной все было иначе. Чтобы женой моей стала девушка, приверженная зороастризму, а здесь он просто не видел достойной меня. Нет, я вовсе не хочу сказать, что на меня оказывалось какое-то давление, ничего подобного. Отец прекрасно понимал, что воспитывался я в чисто западном духе. Просто попросил, чтобы я встретился с ней, сказал, что это очень красивая и хорошо образованная девушка, прекрасный, добрый человек. И еще сказал, что если она мне не понравится, настаивать он ни в коем случае не будет. Но также не будет ничего страшного, если я встречусь с этой девушкой, он даже вызвался оплатить мой перелет до Бомбея.
Нет, конечно, нельзя сказать, что это была любовь с первого взгляда. Но поладили мы прекрасно, во всех отношениях. И еще я понял, что если женюсь на ней, то смогу на сто процентов рассчитывать на поддержку моей семьи во всем, особенно в том, что касается карьеры, а это была единственная вещь, которая волновала меня всерьез. В конечном счете, как мне кажется, все получилось прекрасно. Наверное, потому, что так бывает всегда, когда совершаешь поступки вполне осознанно.
Он приподнял руку, увидев, что я хотел что-то сказать, и продолжил: Но вот в начале 80-х я отправился на Гавайи, на конференцию по ультракрасному излучению. И там я встретил ее. Она руководила раздачей материалов; слово за слово, и не успели мы опомниться, как поняли, что влюбились по уши. Она была... не знаю, как она выглядит теперь, но помню, что я, едва увидев ее, подумал: красивей девушки в жизни не видел. Даже сердце замерло. Все это звучит так тривиально, я понимаю, но ощущение было такое, точно я получил удар под дых. Никогда бы не подумал, что со мной может случиться такое. И еще она была необыкновенно умна, обладала поразительной для своего возраста интуицией. Я и не предполагал, что встречу человека, с которым можно говорить и не думать о том, что надо при этом что-то объяснять.
Он умолк. Но не успел я воспользоваться паузой, как Сорабджи заговорил снова.
Он сказал: Возвращаться в Лондон до смерти не хотелось, но пришлось. Она вернулась в Австралию. На протяжении нескольких лет мы виделись только на конференциях. И вот наконец я сказал ей, что так дальше продолжаться не может. Страшно не хотелось обижать жену, но я знал — так дальше продолжаться не может. Мы и без того опаздывали с проектом «Колосс» на целых три года, а чтобы довести его до ума, требовалось, по моему подсчету, года четыре, а то и пять. И тогда я про себя решил, что как только «Колосс» будет запущен на орбиту, попрошу у Фирозы развода. А она... она может приехать в Англию, если захочет, найдет себе тут что-нибудь, а если понадобится, сам поеду в Австралию и начну там что-нибудь искать. И тут она сказала, что беременна. И тогда я спросил: Что ты намерена делать?
Он сказал: Она смотрела на меня и молчала. Что ты хочешь, чтобы я сделал, спросил я ее. И тут вдруг она заплакала, — совершенно душераздирающее зрелище. Я спросил: Как, по-твоему, я должен поступить? Ты должна осознавать все последствия. Да, именно так и сказал ей, и это потом долго мучило меня, но в тот момент я был в смятении, как-то плохо соображал, что делаю и говорю. И я спросил ее: Как ты оцениваешь наши природные запасы топлива? Как, по-твоему, люди смогут заниматься наукой без нефти и ее побочных продуктов? Сколь долго они смогут на них продержаться и заниматься той наукой, которой занимаемся мы? Вполне ли ты уверена в том, что научные результаты будут столь же впечатляющи и без этих побочных продуктов?
Позже я понял, что, должно быть, был в состоянии шока. Но в тот момент мне почему-то казалось страшно важным узнать, как она оценивает наши природные топливные ресурсы. Нашим отношениям все равно рано или поздно пришел бы конец, но почему в тот момент я не был к ней добрее? Мне прежде всего следовало бы успокоить ее, а вместо этого я продолжал мучить бедную девочку вопросами о побочных продуктах нефти. Возможно, для того, чтобы мы оба сохраняли ясность мысли. А она все плакала и плакала. Что мне было делать? Проект «Колосс» находился на той решающей стадии, когда я просто не мог позволить себе такую роскошь, как развод, особенно с учетом того, какие финансовые последствия повлечет он за собой. На зарплату ученого в этой стране просто невозможно было содержать две семьи. Да, если бы я принял хотя бы одно предложение из Штатов, а они поступали на протяжении нескольких лет, финансовое положение можно было бы поправить, но в тот момент я не мог, просто не имел права отказаться от проекта. А потому не видел выхода.
Она все плакала и смотрела на меня. А потом сказала: Джордж!.. Я спросил: Почему ты так на меня смотришь? Разве я создал этот мир? Разве я волшебник? Думаешь, мне самому нравится, как он устроен, этот наш мир?
Я спросил: Что, как ты думаешь, я могу сделать?
Тут она перестала плакать и сказала, что сама попробует что-то придумать. Но я просто не мог этого допустить. Она была так талантлива и так много работала, родилась и выросла на задворках общества, разводила овец, занималась вязанием или чем-то там еще, чтобы накопить денег и купить себе первый телескоп. И я просто не мог позволить, чтобы она разом отказалась от всего, чего достигла. Она только что получила место преподавателя в университете, и если бы у нее родился ребенок, то потеряла бы это место. И я сказал: Знаешь, ты должна посмотреть на эту проблему с чисто практической точки зрения. Ты что, собираешься вернуться к своим овцам? И провести остаток жизни, наблюдая за полетом комет?
Она ответила, что как-нибудь постарается справиться с этой проблемой сама. И попросила дать ей немного денег. Я не стал с ней спорить. После этого мы ни разу не встречались, хотя до меня доходили слухи, что она продолжает заниматься наукой и достигла в карьере определенных успехов. А потому я сделал вполне однозначный вывод, что... Впрочем, теперь это уже не важно. Я мечтал о том, что в один прекрасный день она вдруг внесет какие-то предложения в проект «Колосс», и тогда я обязательно помогу их продвинуть, и это даст ей возможность заработать вполне приличные деньги. Но этого не случилось. Она продолжала заниматься астрономией, но используя совсем другое оборудование, что ничего не давало.