Последний шанс
Шрифт:
– Есть информация, пока не подтвержденная, что немецкая сторона считает, что все вопросы наших отношений могли бы быть сняты на личной встрече вождей нации. То есть Вас и Гитлера. Предположительно такая встреча, по мнению немецкой стороны, могла бы состояться где-нибудь в районе Бреста. Город как раз удобно расположен на границе между нами.
– Это Ваши предположения или есть серьезные основания предполагать заинтересованность немцев в подобной встрече?
– Товарищ Сталин. Вы же знаете, как делаются дела в дипломатии. Вопрос настолько щекотлив, что никто в подобной ситуации не станет брать на себя ответственность предлагать такое в прямом виде. Ведь отказ от предложения может нести за собой серьезнейшие последствия для
В данном случае все происходит именно так. Сначала на приеме в нашем посольстве один из сотрудников немецкого министерства иностранных дел в кулуарах оговорился, что вот бы было хорошо, если бы наши лидеры встретились напрямую. Сколько бы вопросов можно было бы решить. Затем спецпосланник Риббентропа, привезший запрос немецкого МИДа насчет наших войск в Финляндии, вроде бы как вскользь задал вопрос о том, покидает ли товарищ Сталин столицу хоть иногда. А потом во время обеда вдруг сказал, что он когда-то был в Бресте и очень жалеет, что по нашему договору город оказался на нашей стороне границы, так он ему понравился. Но он надеется, что хорошие отношения между нашими странами
Товарищ Сталин. Я считаю, что немцы всерьез зондируют почву на предмет возможности такой встречи. Товарищ Сталин. Решение этого вопроса находится уже вне рамок моей компетенции и компетенции НКИДа. Я прошу Ваших инструкций по поводу дальнейших действий моего ведомства.
Сталин встал из-за стола, подошел к окну и довольно долго стоял, молча размышляя. Наконец, он повернулся к Молотову.
– Можете со своей стороны также аккуратно начать встречный зондаж. Только надо сделать все, а заодно и строго предупредить немецкую сторону, что все переговоры должны оставаться строжайшей тайной. Аргументируйте это тем, что, отказавшись от встречи с англичанами и декларируя подчеркнутый нейтралитет в европейских делах, нам очень не хочется, чтобы нас уличили в двойной игре.
А такая встреча с немецким фюрером, возможно, действительно была бы полезна. Наших противоречий она, разумеется, не разрешит, как и не сформирует взаимного доверия, какое может быть доверие в таких делах, но определенный градус напряженности снимет. Как думаете, товарищ Молотов?
– Думаю, Вы правы товарищ Сталин. Только надо тщательно продумать всю организацию встречи, чтобы исключить малейшие риски.
– Это уже не Ваша задача, товарищ Молотов, ею займутся люди Власика, Меркулова и немного Артузова. А Вы, главное, обеспечьте секретность переговоров по линии своего НКИДа, а то оттуда раньше частенько информация уплывала не туда. Куда надо. В этот вопрос должно быть посвящено минимальное количество людей. За это отвечаете лично.
Проводив Молотова, Сталин набил трубку. Закурил и принялся ходить из угла в угол. Так легче думалось. В том, что Гитлер захотел встретиться лично, он не видел ничего особенно странного, выбивающегося из всего хода событий. На данный момент особых противоречий между СССР и Германией не существовало. Проблемная точка была только в экономической области. Немцы все хуже платили за поставляемые товары и все больше задерживали встречные поставки. Сначала они просто извинялись за задержки, но чем дальше, тем больше они стали требовать кредита, объясняя, что не в силах поддерживать баланс торговли из-за больших потребностей своих армии и флота. Эту тему вполне можно было бы выдвинуть вперед, чтобы прочувствовать истинные настроения немцев насчет характера длительных двусторонних отношений. И все же, даже дав Молотову добро на переговоры, Сталин сомневался. Он вообще не очень любил куда-либо выезжать, относясь крайне внимательно к собственной безопасности, особенно после убийства Кирова. Но в данном случае причиной его сомнений были не риски. После всего, что он узнал о вероятном будущем, которое в мире Алексея стало фактическим прошлым, он с трудом мог себе представить, что пожимает руку виновника гибели более двадцати миллионов советских граждан. И будучи опытным политиком, он также понимал, что если встреча состоится, то он не сможет этого не сделать. Подчеркнутое отторжение оппонента мгновенно бы разрушило все планы и стратегию действий советского руководства. Стоило бы Гитлеру почувствовать в нем, Сталине, своего личного врага, как скорее всего война в Европе прошла бы быстро и по наименее жесткому сценарию даже несмотря на все предпринятые усилия. А затем объединенная Европа во главе с немецкой армадой выступила бы в свой крестовый поход против России. То есть в ухудшенном варианте произошло бы все то, что произошло в мире Алексея. Так встречаться или нет, справится он со своей ненавистью или не сможет? Вдруг ему в голову пришла одна любопытная идея. Он походил-подумал и наконец, вновь откинувшись в кресле, облегченно улыбнулся.*****
– Товарищ Алексей, проходите, присаживайтесь. Как насчет чаю?
Что-то не похоже на Сталина такая любезность, - подумал я, - обычно он выглядит намного строже, хотя чай предлагает и не впервые. Ну-ну, что-то явно хочет. Решил у Велимира подлечиться? Но в таком случае зачем ему я? Он с ним напрямую связаться может в любой момент.
– Но я жестоко ошибся. То, что предложил мне Сталин, мне даже в самом кошмарном сне не могло присниться.
– Вы способны на героический поступок, товарищ Алексей?
– Эээ, как-то необычно слышать. В принципе, конечно, готов, если это в моих силах, но я не понимаю. Я же как-то Вам говорил, что теоретически пробраться в ставку Гитлера я бы, наверное, смог. И даже, вероятно, смог бы его убить. Но вот чем это потом могло бы обернуться для нашей страны, я не знаю. И, честно говоря, пробовать не хочется. Меня вполне конкретно предупреждали.
– Нет, товарищ Алексей. Гитлера Вам убивать не придется. Вам придется с ним встретиться, изображая из себя товарища Сталина.
Если бы в этот момент на меня рухнул потолок кремлевского сталинского кабинета, я бы, уверен, удивился меньше.
– Изображая из себя товарища Сталина?
– переспросил я, - Я Вас правильно расслышал?
– Правильно, товарищ Алексей. Вам нужно прикинуться товарищем Сталиным, выглядеть при этом настолько убедительно, чтобы никто этого не заметил. И в качестве меня встретиться с Гитлером. Обсудить с ним все и с тех позиций, о которых мы с Вами предварительно договоримся. Сможете?
– Ох, товарищ Сталин. Ну и вопросик. Знаете, чего я в этой связи опасаюсь больше всего? Я Вам честно скажу, благо знаю Вас не первый год уже лично. Технически я могу изобразить Вас внешне хоть сейчас. Думаю, что мне также по силам скопировать и Ваш голос, и Ваши любимые жесты. Но я очень опасаюсь, что если подмены никто на самом деле не заметит, то это разрушит наши доверительные отношения.
– А почему это должно разрушить наши доверительные отношения?
– А товарищ Сталин может мне гарантировать, что у него не появится ненужных мыслей о том, что товарищ Алексей, раз однажды неплохо справился с задачей, то может захотеть играть эту роль постоянно? Не вызовет ли это у товарища Сталина подозрений и желания избавиться от товарища Алексея? Не физически, этого Вы не можете. А просто отстранить меня от любых дел.
– А у товарища Алексея может возникнуть такое желание? Играть мою роль постоянно? Вы серьезно? Да я бы с радостью уступил Вам свое кресло. Думаете, в нем так комфортно сидеть? Это такая сладость тянуть на своей шее все проблемы огромной страны, постоянно думая о том, кто ошибся, а кто сознательно вредит? А Вы вообще смогли бы?
– Нет, конечно, и не смог бы, и не хочу. У меня совершенно иной склад психики, да и организаторскими талантами я как-то никогда не блистал. А уж про необходимую любому правителю здоровую толику паранойи и говорить нечего. Лишен начисто.