Последний Страж

Грабб Джефф

Карахан густо-черной тенью возвышался над центром кратера, вбирая в себя последние лучи угасающего дня. Ни один огонек не светился в башне, окна были пустыми и темными. Факелы, что всегда горели на вершине башни, теперь были погашены. Уж не покинул ли Медивх свое жилище?

Лотар, сжав колени, направил своего грифона вниз, и Кхадгар последовал за ним. Он быстро приземлился и соскользнул со спины крылатого зверя. Как только всадники оказались на земле, грифон снова взвился ввысь, издал пронзительный крик и взял курс на север.

Первый Рыцарь

Азерота был уже у конюшен. Его широкие плечи были напряжены, меч вытащен из ножен; невзирая на свою тяжеловесность, он передвигался со спокойной, подвижной грацией кошки, Гарона тоже крадучись двинулась вперед, ее рука нырнула в складки плаща и появилась с неизменным кинжалом. Тяжелый меч хлопал Кхадгара по; бедру, по сравнению с двумя своими спутниками он чувствовал себя ужасно неуклюжим, словно каменный истукан. Позади него все новые и новые грифоны приземлялись и оставляли на земле своих седоков.

Площадка обсерватории была пуста. Верхний этаж рабочего кабинета старого мага встретил их непривычной темнотой. Здесь по-прежнему оставались разбросанные где попало инструменты, и сплющенные останки золотой астролябии валялись на каминной полке. Значит, если башня была действительно покинута, это было сделано в спешке.

Или же Медивх был на месте.

Зажгли факелы, и отряд начал спускаться по бесчисленным ступенькам, возглавляемый Лотаром, Гароной и Кхадгаром. Когда-то эти стены были его домом, эти многочисленные лестницы ежедневно бросали ему вызов. Теперь же факелы на стенах, с их холодным, застывшим пламенем, были погашены, а от движущихся факелов, которые воины несли с собой, по стенам метались тени, придавая переходам башни чуждый, почти кошмарный оттенок. Даже сами стены, казалось, таили угрозу, и Кхадгару за каждым темным дверным проемом чудилась смерть.

Ничего. Галереи были пусты, банкетные залы голы, комнаты для собраний так же лишены мебели, как и прежде. Помещения для гостей тоже пустовали. Кхадгар проверил комнаты, которые занимал он сам: ничего не изменилось.

И вот огонь факелов уже отбрасывает непривычные тени на стены библиотеки, искажая очертания железных опор и превращая книжные шкафы в бастионы. Книги стояли нетронутыми, и даже последние заметки Кхадгара все так же лежали на столе. Неужели Медивх так мало думал о своей библиотеке, что даже не взял с собой какую-нибудь из книг?

Взгляд Кхадгара привлекли какие-то обрывки, и он подошел к полкам, на которых размещалась эпическая поэзия. А вот это было новым! Один из свитков был смят и разодран в клочья. Кхадгар подобрал один из больших кусков, прочел несколько слов и кивнул.

– Что там? – спросил Лотар таким тоном, словно ожидал, что книги в любой момент могут ожить и напасть на них.

– «Песнь об Эгвинн», – ответил Кхадгар. – Эпическая поэма о его матери.

Лотар хмыкнул, словно бы что-то понял; но Кхадгар продолжал недоумевать. Медивх побывал здесь после того, как они с Гароной покинули башню, только для того, чтобы уничтожить свиток? Из-за тяжелых воспоминаний об

их ссоре с матерью? Из мести за поражение Заргераса в битве с Эгвинн? Или же акт уничтожения этого свитка-шифра, использовавшегося Стражами Тирисфала, символизировал его окончательное отречение и измену Ордену?

Кхадгар рискнул попробовать простое заклинание, – то, которое использовалось для определения магического присутствия, – но безрезультатно. Если Медивх и использовал здесь какое-то заклинание, он замаскировал его достаточно хорошо, чтобы обмануть Кхадгара.

Лотар увидел, что молодой маг чертит в воздухе магические знаки, и, дождавшись, пока тот закончит, заметил:

– Ты бы лучше поберег свою силу до того времени, когда мы найдем его.

Кхадгар покачал головой – он сомневался, что они найдут мага.

Вместо этого на самом нижнем этаже, возле двери, ведущей в кухню и кладовые, они обнаружили Мороуза. Его искалеченное тело лежало посреди коридора, кровь дугой размазалась по полу. Глаза управляющего были широко раскрыты, но лицо казалось невозмутимым. Очевидно, даже смерть не смогла удивить старика.

Гарона нырнула в кухню и тотчас же вернулась назад. Ее лицо было более бледным, чем обычно. Она показала Кхадгару предмет, который держала в руках.

Пара разбитых розовых очков. Кухарка. Кхадгар кивнул.

Вид тел заставил членов их отряда держаться настороже. Они прошли через огромный сводчатый, словно пещера, вход в башню и вышли во двор. Здесь тоже не было никаких признаков присутствия Медивха – лишь несколько сломанных предметов, говоривших о том, что он проходил здесь.

– У него нет где-нибудь другого логова? – спросил Лотар. – Другого места, где он мог бы спрятаться?

– Он часто уходил из башни, – ответил Кхадгар. – Иногда его не было несколько дней, а потом он снова появлялся без предупреждения.

Что-то шевельнулось на балконе, нависавшем над главным входом, – всего лишь легкое колебание воздуха. Кхадгар вздрогнул. Но все выглядело как обычно.

– Может быть, он ушел к оркам, чтобы стать их вождем, – предположил Королевский Рыцарь.

Гарона покачала головой:

– Они никогда не допустят, чтобы их вождем был человек.

– Но не мог же он просто раствориться в воздухе? – загремел Лотар. Обернувшись к отряду, он прокричал: – Стройся! Мы возвращаемся!

– Не мог, – запоздало сказала Гарона, думавшая о чем-то своем. Затем она решительно скомандовала: – Назад, в башню!

Девушка двинулась сквозь столпившихся воинов, раздвигая их, словно челнок, разрезающий бурное море, и вновь исчезла в открытой пасти башни. Лотар обменялся взглядами с Кхадгаром; тот пожал плечами и пошел следом за ней.

Мороуз лежал на прежнем месте, его размазанная по полу кровь образовывала дугу, сектор в четверть круга, начинавшийся от стены. Гарона прикоснулась к стене, словно пытаясь что-то нащупать на ней. Она нахмурилась, пробормотала проклятие и сильно хлопнула по стене:

– Она должна быть здесь!