Последний сын
Шрифт:
– Это я сама с собой.
Ханнес взял ладонь матери, провел по ней пальцами. Потом потрогал морщины на подушечках пальцев Фины и посмотрел на свои пальчики.
– У тебя такие же полосы, как у нашей уборщицы в саду, – задумчиво произнес он.
– Это просто руки часто в воде, – ответила Фина. – Помнишь, как ты сидел в ванной, и у тебя от воды тоже сморщились пальчики? Ты тогда еще подумал, что они так навсегда останутся.
– У меня после ванной они были мягкие. А у тебя твердые.
– Так ты еще
Она поцеловала его в макушку. Ханнес закинул голову и посмотрел на мать.
– А ты не болеешь? – заботливо спросил он.
– Нет, – мягко сказала Фина.
– Честно?
– Честно, – ответила Фина и, крепко прижав сына, провела носом по его голове.
Фамилия
Однажды, когда Фина пришла в детский сад за Ханнесом, его вывела к ней за руку воспитательница. Сын был красным, растрепанным, и, сжав губы, упрямо смотрел перед собой.
– Ваш сын дерется с другими детьми, – не поздоровавшись, сразу сообщила воспитательница. – Примите меры.
– Хорошо, – машинально ответила Фина.
– Ничего хорошего, поверьте.
Ханнес со злостью и обидой в глазах провожал удаляющуюся в группу воспитательницу. Такой взгляд сына не ускользнул от Фины. На вопрос, что случилось, Ханнес твердо молчал. Если бы ни отец мальчика из той же группы, Фина вряд ли бы узнала о произошедшем на самом деле.
Мужчина кричал на своего сына, тот размазывал слезы по щекам и никак не мог успокоиться. Фина помнила этого ребенка: она когда-то угощала его с другими ребятами конфетами.
– Скажи своему щенку, чтобы он не подходил к моему сыну, а то я ему голову оторву, – повернулся к Фине мужчина.
Его перекошенное лицо горело. Фина заслонила собой Ханнеса.
– Я сейчас сама тебе голову оторву, – закипела она. – Ты хоть своего сына пожалей.
Отец мальчика ничего не ответил, только бросил на Фину недовольный взгляд. Она стояла, закрывая Ханнеса, пока мужчина с мальчиком не ушли. Фина какое-то время напряженно смотрела им вслед, а потом повернулась к сыну.
– Что ж вы не поделили-то?
Хмуро поглядев на мать, Ханнес пошел к выходу. Фина поравнялась с ним. Она хотела взять сына за руку, но тот крепко зажал свои кулачки в карманах куртки. Поняв, что к случившемуся в детском саду она имеет какое-то отношение, Фина остановила сына и, присев на корточки, заглянула Ханнесу в лицо.
– Я вижу, что ты на меня обиделся. Мне надо знать, за что. Я попрошу у тебя прощения. Ведь я твоя мама.
– Тогда почему у тебя фамилия не такая, как у нас с папой? – вырвалось у Ханнеса.
Фина улыбнулась.
– Это все?
От улыбки мамы Ханнесу стало больно. Неужели она не понимает?
– Прости, родной, – Фина обняла сына.
Ханнес
– Давай сделаем так: я расскажу тебе, почему у меня другая фамилия, а ты расскажешь, что произошло у тебя в садике, – предложила Фина.
Ханнес охотно кивнул.
– Мне очень хотелось жить с той фамилией, которая была у моих родителей, – объясняла Фина. – Папа твой был не против. Так можно.
Она не знала, поймет ли сын ее, примет ли сказанное. Ханнес слушал внимательно и смотрел на маму, стараясь не попустить ни слова.
– И больше ничего? – осторожно спросил он, когда Фина замолчала.
Ханнес ждал чего-то большего – интересного, загадочного, даже страшного.
– Ничего, – пожала плечами Фина. – Теперь ты.
Из рассказа сына она поняла, что воспитательницы обсуждая, почему у нее другая фамилия, назвали Ханнеса неродным ей ребенком.
– Приемный, – заключила одна из воспитательниц.
Игравший рядом сын воспитательницы услышал это. Показывая на Ханнеса пальцем, он закричал: «Приемный! Приемный!»
Ханнеса дразнили до вечера. Сжав кулаки, он кидался на своих обидчиков, но те бросались в разные стороны, и Ханнес не знал, кого преследовать. Когда детей начали забирать домой, стало проще. Поймав одного из оставшихся мальчишек, Ханнес повалил обидчика и колотил до тех пор, пока воспитательница его самого не оттащила за шиворот рубашки. Это тот мальчишка ревел в раздевалке.
До прихода Фины Ханнес стоял в углу.
– Я поговорю с твоими воспитателями, – выслушав сына, решила Фина.
– Не говори с ними. Они плохие. Они злые, – просил Ханнес. – Они только вам улыбаются.
– Они не смогут разговаривать со мной так же, как с тобой. Я взрослая, я даже старше их.
– Все равно не говори с ними.
– Хорошо, не буду, – пообещала сыну Фина, подумав о том, что она уйдет на работу, а Ханнес с этими воспитательницами останется.
Видя, что плохое настроение сына никуда не делось, он недоволен собой, Фина наклонилась к нему, ласково потрепав за плечо.
– Все правильно ты сделал, – искренне сказала она.
Удивленный Ханнес отпрянул от матери.
– Ты мне говорила, что нельзя драться. И папа так говорит.
– Нельзя, – согласилась Фина. – Но иногда нужно подраться один раз, чтобы потом не драться каждый день.
В детдоме всем воспитанникам давали фамилию человека, в честь кого этот детдом был назван, и присваивали номер. Номер пришивался на форму, наносился на тетради, кровать, тумбочку, шкафчики в спальне, раздевалке. По номерам воспитанников и различали.