Последний танец Кривой белки
Шрифт:
Его коготь от подбородка пошел по мне вниз, мой живот распорол, там все повисло, кишки, одежда. Жуть!
– скривился Виктор.
– Такое месиво, и я чувствовал, как мои кишки он тянет вниз. Чувствовал! Это все, это все было, Мишенька, было на самом деле! Из меня и сознание ушло только тогда, когда почувствовал, что он разгрызает мою голову. Череп лопнул, - Муравьев поглаживал левую часть головы.
– Вот здесь его зубы насквозь прошили мой череп. И все!
Михаил, открыв рот, смотрел на Муравьева.
– Эт-то - п-прав-вда, что-ли?
– Так было, Мишенька, так было!
– прищурился
– Смотрю, между нами шаман. Он говорит медведю, не убивай охотника, он мне нужен. А медведь остановился, как человек, развел лапами и ушел. И крови не было на них. Чистенький стоял. Понимаешь? На задних ногах стоял, как человек. Представляешь?
– замотал головой Виктор.
– Открываю глаза, в избе лежу, целый и здоровый. А, где же делась эта половина дня, которую я провел в лесу? Но она-то была! Была, Мишенька. До сих пор, Мишенька, не могу понять, как удалось шаману вернуть время назад. И собак моих, сучки с выводком восьмимесячным не было. А ведь она со мной везде ходила. Значит, шаман их не вернул.
Когда Кузьме об этом рассказал, он смеялся, не поверил мне, - сплюнул Виктор.
– Не поверил. И кому бы это не рассказывал, никто не верил мне. Говорят, старческий маразм ко мне пришел, Мишенька. А Свалов, выходит, поверил. Хочет, значит, чтобы я его к Хромой Белке привел.
– П-пошли д-домой, я в-выздоровел, - прошептал Михаил.
– В-виктор, пош-шли отсюда. Т-тебе н-н-не страшно, да? П-пошли...
– Не торопись, писака, - из-за спины Виктора вышел бородач, наведя карабин в спину Муравьеву.
– Не ты стал наживкой, а твой дружок, выходит. Хм-м-м, - усмехнулся он.
– Длинный, я тебя предупредил, они нам нужны в хорошем состоянии, - цыкнув слюной сквозь зубы, сказал бородач.
Виктор побледнел и прямо на глазах осел на землю, как скошенная травинка.
Глава 17. Ненависть
Первое, что удивило Степнова: к Зине, невысокому мужчине хорошего спортивного телосложения, на вид лет пятидесяти, Длинный с бородачом относились заискивающе. Хотя, слухи об этом человеке в Снеженске ходили совсем другие, он - мелкая шестерка Свалова, а Длинный - правая рука. Теперь Михаил в этом усомнился.
И, что самое интересное, при всем этом, о Зине он почти ничего не знал. Были слухи, что он контролирует какие-то дела своего босса. Значит, криминальные, думал Степнов, как и другие газетчики и телевизионщики, что-то в виде разборок с конкурентами Свалова, которых тот называл, под смешки журналистов, "оппонентами". Зина редко появлялся с Алексеем Алексеевичем Сваловым на людях, поэтому и молва о нем в народе не ходила.
В принципе, Степнов мог у своего товарища Кузьмы Филиппова расспросить о Зине. Начальник следственного отдела полиции Снеженска многое мог о нем рассказать, как и о многих других людях, работающих под крылышком Свалова. Но, при всем этом, Кузьма Кириллович держал рот на замке, понимая, что любая информация, выпущенная им, могла не столько помочь, сколько навредить. Даже своему товарищу Степнову, из-за дружбы с ним увлекающемуся написанием детективных историй, он давал для написания статьи очень мало информации, так сказать, дозировано. И когда Степнов обижался из-за этого, Кузьма говорил ему: "Дружище, я не хочу класть венок на твою могилу".
Нижняя челюсть у Зины была крупной. Когда он разговаривал с тобой, ее движение привлекало к себе внимание, также, как и натянутая кожа на лице. И тут же, невольно понимая, что собеседнику при разговоре нужно смотреть в глаза, а не на его челюсть и огромный прыгающий по горлу кадык, невольно начинаешь теряться, ища его глаза. А они выше, огромные, немножко вылупленные. Их зрачки находится в центре темно-коричневой радужницы, и, смотря в них, невольно ощущаешь себя полностью подвластным этому человеку. Последнее довершение к его портрету - это голос, хриплый и грубоватый. Говорит тихо, но ты четко слышишь каждое его слово. Вернее, не столько слышишь, сколько улавливаешь, боясь что-то не расслышать, иначе будет не сдобровать.
Вот и сейчас, сидя у костра, Михаил и Виктор, не сводят с него глаз.
– Я за вами не шел, шли мои люди. Я сам с собою поспорил, что Вы, Виктор Егорович, перейдете дорогу невдалеке от Эсски, со стороны Нагириша.
– А почему?
– поймав паузу, спросил Муравьев.
– А потому, что шаман живет не там, а в противоположной стороне, - смотря на сломанную веточку, сказал Зина и бросил ее в огонь.
– А, вот, того, что потеряю двух человек, не ожидал, - и посмотрел исподлобья на Муравьева.
– А я здесь причем, Иван Петрович?
– вопросительно посмотрел в глаза Зины Виктор.
– Я даже не знал, что за мной идет хвост.
– Хвост, хм, - усмехнулся Зина.
– Знал, ты все знал. Ты - охотник, с нюхом медведя, с размышлением волка, с хитростью росомахи и с бесстрашием ротвейлера.
– Спасибо за такие сравнения, - улыбнулся Виктор.
– Вы - старый человек, Виктор Егорович. Знаете, что скоро придет время собираться туда, - Зина кивнул головой в сторону небосклона, - и зачем убиваете людей?
Михаил, услышав это обвинение в адрес Муравьева, невольно кашлянул от сухости в горле и, взяв кружку, отхлебнул из нее теплого морса.
– И ваш товарищ это подтвердил, - прищурясь, посмотрел в глаза Муравьева Зина.
– Глупости все это, - вздохнул Виктор.
– Да, я чувствовал, что за мной кто-то идет. Но думал, что это не человек.
– Не человек?
– открыл рот Зина.
– Нет, - помотал головой Муравьев.
– Он обладал медвежьей силой, и даже больше. В двух местах я видел эти его следы. Деревья вывернуты, щучий фарш, лось разорванный на части и развешенный в метрах трех-четырех метрах от земли на сосне.
– Брешет он, Зина, - закашлявшись, сказал Длинный.
– А ты видел этого лося?
– обратился к Длинному Зина.
– Это там, недалеко от карьера, где ваши ребята лес рубят, у карьера.
– Что?
– прищурился Зинченко.
– Ну, у них денег нет, и я их научил ставить капканы на лося.
– Так, где погиб Косой?
– во взгляде Зины блеснули молнии.
Длинный быстро задышал и, помявшись несколько секунд, сказал:
– Косой шел следом за ними. Мы его нашли...
– и, поглядывая то на Зину, то на бородача, замешкался.