Последний торпедоносец
Шрифт:
Из носа, рта и ушей мальчишки потоками хлынула кровь.
Всё опять поплыло…
… Игорь пришёл в себя от боли — именно там, сзади. Дёрнулся, застонал. Капитан стоял возле розетки, держа в руке белый штепсель.
«Мама,» — подумал Игорь отчаянно. И хотел закрыть глаза, как будто это могло помочь.
Дверь открылась.
На её пороге стоял Генка Тихонин.
В левой руке у него был пистолет — курносый, блестящий маслянистым воронением «макаров».
Генка двигался быстро и… страшно. Именно так — страшно. Игорь потом понял, что всё, увиденное
С левой руки Генка выстрелил в одного из стоящих у стола сержантов и попал ему в переносицу.
Правая рука, метнувшись к замершему у двери конвоиру, врезалась ему в
висок, потом — выхватила из кобуры пистолет, действуя как бы независимо от самого Генки.
Второй выстрел с левой — пуля попала второму сержанту в лоб.
— Нннняа… — бессмысленно сказал капитан и упал — с правой Генка попал ему в левый глаз. Второй раз — выстрелил в затылок начавшему сгибаться конвоиру.
И застыл у дверей… нет, чуть в стороне от них, когда успел переместиться?!. как-то помашинному поворачиваясь. Глаза у него были широко открытые и холодные, как серый иней пасмурным зимним утром.
Убитые начали падать.
К тому моменту, когда упал капитан — точнее, сполз по стене — Генка уже стоял около стола.
Отбросил паяльник. Выстрелом перебил цепочку наручников, потом освободил ноги и помог Игорю сесть. Игорь сел прямо и закричав, склонился вбок. Генка поддержал младшего мальчишку плечом.
Игорь увидел, что стол и пол вокруг него забрызганы кровью. Его кровью. И не только кровью.
Мальчишка заплакал. Он только теперь понял, что обмочился. Отчаянно вскинул глаза на Генку, боясь увидеть в его взгляде презрение. Но Генка тихо сказал:
— Ты молодец, — хотя голос был тусклый и невыразительный, как серая сталь ножа.
Игорь разрыдался сильнее, его заколотило. Генка спросил:
— Где Сенька?
— В обезьяннике, — ответил Генка, сотрясаясь мелкой дрожью.
— Один?
— Нет, с ним ещё какой-то… бомж…
— Посиди здесь, подожди. Можешь сидеть?
— Мо-мог-могу…
— Нет, лучше приляг вот так… на бок. Я скоро…
… В дальнем конце прохода лежал постовой. В будке виднелся труп дежурного. Генка не стал смотреть в ту сторону — обоих сартов(1) он убил бросками ножей и был уверен в том, что они мертвы. Не останавливаясь, открыл замок «обезьянника» прихваченными на входе ключами и вошёл.
— Ты?! — Сенька сел, скривился. При виде того, что сделали и с ним, в Генке поднялась холодная злость. Он отстранил её и показал на дверь:
— Наружу. В кабинете — Игорь, ему совсем плохо.
Говоря это, Генка с левой руки прицелился в лоб неподвижно сидящего бомжа. Тот закрыл глаза. Сенька встал, но медлил, как будто хотел что-то сказать…
— Не надо, не стреляй!
Генка полуобернулся.
В коридоре стоял, держась одной рукой за стену и другой прижимая к себе скомканную одежду, Игорь. За мальчишкой по коридору остались кровавые следы. Он шатался, но повторил громко:
— Не стреляй, Ген, не надо. Он хороший человек.
— Он выдаст вас, — безлико сказал Генка. Но не стрелял.
Он не знал, откуда пришли эти слова. Но Генка медлил…
— Не стреляй, — попросил Игорь. — Ты же воин, а не убийца.
— Стреляй, внучок, — сказал бомж. — Я выдам. Я никто. Стреляй, не жалей, а я тебе спасибо скажу.
— Не стреляй, — пробормотал Игорь, проваливаясь в обморок и сползая по стене.
— Помоги ему, — бросил Генка Сеньке. — Осторожней, его били хлыстом.
1. «Сартами» в Российской Империи называли тюрок (в том числе — татар), так же как «чечмеками» — кавказцев. Это были официальные наименования, они применялись даже в документах.
Сенька бросился к другу. Но, на миг задержавшись, сказал, глядя в безжалостные инеистые стволы глаз:
— Не стреляй.
И склонился над безвольно лежащим на полу Игорем.
— Кто ты был? — спросил Генка бомжа. Тот посмотрел удивлённо. И вдруг улыбнулся:
— Профессор микробиологии… в университете Ферганы… Давно.
Пистолеты опустились.
Генка отвернулся.
Сенька, не плакавший, когда его били, теперь плакал навзрыд и твердил: "Сволочи, сволочи, сволочи…", пытаясь приподнять Игоря. Но сломанная рука не давала взяться. Игорь стонал, не приходя в себя.
— Понесёшь мальчика, — сказал Генка, не оборачиваясь, но бомж понял и встал. — Мои руки должны быть свободны. Семен, во дворе стоит УАЗик. Быстро слей бензин. Как хочешь, но быстро. Канистра там есть. И тащи сюда.
— Сейчас! — Сенька вскочил, опрометью бросился по коридору.
Игорь приоткрыл глаза. Прошептал, глядя куда-то сквозь Генку:
— Я ничего… не сказал… не скажу…
— Ты молодец, — неожиданно ласково ответил Генка, поглаживая волосы младшего мальчишки. — Ты настоящий герой. Ты всё сделал, как надо, солдат. Закрой глаза и спи. Мы вынесем тебя… брат.
Игорь послушно закрыл глаза и вздохнул спокойно и довольно.
— Надо принести лекарства… — подал голос бомж. — Я бы мог…
— Не надо, — руки Генки плыли, плыли над телом Игоря — голова, плечи, спина, бока, ноги… задержались над сердцем… голова, плечи, спина, бока, ноги… задержались над сердцем… голова, плечи, спина, бока, ноги… задержались над сердцем… И тот, кто был когдато, в другой жизни, профессором микробиологии, почти с испугом увидел, как перестала течь кровь, а страшные рубцы стали запекаться на глазах. Игорь в забытьи улыбнулся и тихо прошептал: "Золотая… золотая… она… " — Подними мальчика и вынеси наружу, — сказал Генка, выпрямляясь. — И жди около машины.
Позади вспыхнуло, когда все четверо уже пробирались берегом моря.
— Денис забеспокоился, послал следом Николая. Он шёл за вами и видел… Если бы они напали сами, — говорил Генка, — был бы просто настоящий бой и ничего не получилось бы. Они поплыли за мной. Как видите, я успел чок в чок. И нам повезло, что все, кто вас видел, оказались на одном месте. Чистая работа. Уж не знаю, что тут решат, но никаких следов не останется.
— Ты кто вообще? — спросил чуть задыхающимся голосом Сенька. — Ты ведь не просто отдыхающий? — Генка повёл плечом: