Последний торпедоносец
Шрифт:
— Ч… что? — Игорь словно споткнулся на бегу, отстранился, изумлённо глядя на Дениса. Перевёл глаза на лицо его отца. У того по щекам текли слёзы. А Денис махнул рукой:
— Сорвал… У меня ведь ломается, мне ведь ещё на том концерте говорили, чтоб берёгся… — он засмеялся: — А чёрт с ним, самое главное я всё равно уже спел!
— Денис… погоди, Дениска… — Игорь сделал ещё шаг назад. — Как же ты… Да что же ты наделал?!?!?!
— А! — капитан «Вепря» отмахнулся и сказал отцу: — Пошли, па… Игорян, ты не против пешком, я отца довезу? Женщины наши небось уже думают, что нас тут газами затравили. А какие от них газы, одна вонь…
— Да… да-да, конечно… — Игорь запнулся пяткой о камень, чуть не упал и долго смотрел вслед уходящим отцу и сыну, не обращая внимания на то, что творилось кругом…
… - Съезжают многие, — сказала бабушка Надя, глядя, как Игорь ест. — Боятся оставаться… — она вздохнула. — Вот и у меня один уехал…
Игорь поднял глаза. Подумал. Сказал:
— Бабуль… может, тебе меня кормить… — но тут же увидел, как в глазах старухи загорелось что-то странное. Интуитивно начал вставать, не отводя от неё взгляда: — Бабуль… ты чего?
— Кормить?.. — очень раздельно произнесла бабушка Надя. — Ах ты поганец болтливый…
В руке у бабушки оказался сдёрнутый со стены шнур от старого кипятильника. Игорь ойкнул и рыбкой вынырнул в окно…
… На сарай бабуля не полезла. Генка и Надька, устроившись на перилах крыльца, с интересом наблюдали за тем, как она марширует вокруг строевым шагом, по временам показывая обескураженному внуку стянутый в жгут шнур. Игорь опасливо косился вниз, потом загорланил:
— Сижу за решёткой в темнице сырой,
Вскормлённый в неволе орёл молодой… — и осекся, вспомнив Дениса. Но бабушка Надя плюнула и бросила шнур:
— Слезай, — махнула рукой она. — Мусор один у вас в голове в эти годы, я-то знаю.
Игорь спрыгнул. Бабушка уселась на ступеньки крыльца (старшие ребята тут же удалились), и мальчишка сел рядом.
Молча.
Вечером на месте предполагавшейся стройки появился большой деревянный крест. Он смотрел на море, и к крестовине была привинчена медная табличка с крестом и надписью:
Спите, братья
Э П И Л О Г
СТАРЫЕ ДОЛГИ
Долгий путь… Он много крови выпил.
О, как мы любили горячо
В виселиц качающемся скрипе
И у стен с отбитым кирпичом…
Семь автобусов в сопровождении милицейского эскорта один за другим пронеслись в сторону Анапы. Игорь запомнил глядящее наружу со злой тоской смуглое бородатое лицо — турок разглядывал дорогу, остановку и людей на ней.
— Скатертью дорога от нашего порога! — крикнул кто-то из ожидающих. Остальные захохотали.
— Убирается турок, уже какой караван отправляется… — сказал Игорь с удивлением. — С чего бы это?!
— Да просто старшие без дела не сидят, хоть вы так и думаете, — Генка подкинул на плече сумку. — О, вот наш автобус.
— Как же мы теперь без связи? — Игорь подал сумку Надьке. Генка вдруг широко улыбнулся и крепко пожал Игорю предплечье:
— А вот тут не волнуйтесь. Без связи не останетесь… Ну, бывай. Хорошо мы у вас отдохнули!
Надька наклонилась и поцеловала Игоря:
— Теперь мне твоя Наташка глаза не выцарапает, — сказала она. Генка заявил:
— Зато со мной ещё долго ехать.
Они вскочили на заднюю площадку подошедшего автобуса и долго махали в заднее окно. Игорь тоже помахал — и пошёл к дому, думая о том, что кончается август…
… - Бабуль! — крикнул он, закрывая калитку. — Наши не заглядывали?
Когда он повернулся — на дорожке стоял и улыбался его отец.
— Привет, пропащий, — весело сказал Иван Антонович. — Собирайсяпрощайся, домой пора…
… - Это ты тут обитаешь? — Иван Антонович осмотрелся. — Неплохо… Ну, давай, я машину тут около магазина оставил…
— Не угонят, не Москва, — ответил Игорь спокойно. Внутри него всё натянулось и гудело, как струна. — Ты сядь, пап… С матерью поговорил?
— В магазин побежала, — усмехнулся Иван Антонович, садясь на раскладушку. — Пока ты собираться будешь, я с ней посижу полчасика…
— Не мало? — спросил Игорь.
— Что? — не расслышал Иван Антонович. Игорь повторил:
— Не мало? Полчасика-то?
— Что поделать, дела. Дела… — Иван Антонович оглядывался. — А тут ничего не изменилось…
— Неизменилось, — сказал Игорь. И бросил на колени отцу папку, подумав мельком: хорошо, что взял её домой, поработать над шифрами…
Иван Антонович окаменел, опустив глаза. Игорь видел это отчётливо. Но, когда отец поднял голову, то он улыбался — широко и белозубо, фирменно:
— Надо же, сохранилось…
— Вот что, папа, — Игорь прислонился спиной к стенке. Стенка была нагретой солнцем. — Никуда я не поеду.
По глазам отца Игорь понял, что тот с какого-то момента ждал этого ответа.
— Поедешь, — с ленцой сказал Иван Антонович. — Куда ты денешься.
— Ты в своей Москве, — спокойно сказал Игорь, — совсем чувство реальности посеял. Не поеду я с тобой, я же сказал. А на твоём месте я бы остался. У матери прощенья попросил… и на кладбище сходил. Там женщина лежит, которая тебя ждала. Не так уж давно умерла. Да и вообще… — он повёл рукой в воздухе. — Походил бы и вспомнил. Всё вспомнил.
— Щенок… — отец сбросил папку на раскладушку, встал. — Собирайся немедленно! Мать там с ума сходит, по телевизору про ваши края такие сюжетцы проскакивают… Собирайся! Или…