Последний верблюд умер в полдень
Шрифт:
— Рассмотрим сложившееся положение с точки зрения холодного разума и без предубеждений. Действительно, происходит нечто дьявольски странное. — Я попыталась что-то сказать, но Эмерсон пронзил меня горящим синим взглядом. — Я выслушаю твои комментарии, дорогая моя Пибоди, когда закончу. До тех пор я прошу вас — всех вас — позволить мне говорить, не перебивая меня.
— Разумеется, мой дорогой Эмерсон, — пробормотала я.
— Хм, — сказал Эмерсон. — Так вот. Когда лорд Блэктауэр заявился к нам со своей нелепой историей, я отреагировал, как и любой здравомыслящий человек — с недоверием. В ту же ночь случилось непонятное происшествие. Вы знаете об этом, мистер Фортрайт. Без комментариев, пожалуйста, вполне достаточно
— Одно событие такого рода не имеет ни малейшего смысла. Второе, аналогичное — прошлой ночью — не может не вызвать сомнений. Рамзес снова утверждает, что услышал зовущий его голос. Он помнит, что ответил на зов — и больше ничего. Любая попытка состряпать теорию, пытающуюся дать этим невероятным фактам сколько-нибудь связное объяснение, фантастична. — Жгучие голубые глаза повернулись ко мне, и их гипнотический эффект был таков, что я и не пыталась возражать.
— Тем не менее, — продолжал Эмерсон, — один из предметов, найденных на месте преступления вчера вечером, является, мягко говоря, уникальным. Этот фрагмент, — он вытащил его из кармана с видом фокусника, достающего кролика из шляпы, и помахал рукой перед нами, — эта сломанная стрела меняет всё дело. Я готов поставить на кон свою репутацию — что не так уж мало — утверждая, что ничего даже отдалённо похожего не существует сегодня ни в одном из известных нам племён Нубии, Египта, или окружающих пустынь!
Он сделал паузу для пущего эффекта. Что, естественно, оказалось ошибкой; не успел он подвести итог, как Рамзес сказал:
— При всём уважении, папа, я считаю, что мы все — за исключением, возможно, мистера Фортрайта — следуя за твоими рассуждениями, пришли к ожидаемому выводу. Если эта стрела не сделана никем из известных нам людей, то она должна была выйти из рук тех, кто до сих пор неизвестен нам. Ты уже во второй раз сталкиваешься с подобным уникальным артефактом; а первым был тот браслет, который четырнадцать лет назад тебе показал мистер Форт.
— Боже мой! — вырвалось из груди Реджи. — К чему вы клоните? Не может быть, чтобы вы имели в виду…
— Проклятье! — крикнул Эмерсон. — Замолчите, вы все! Вы прервали обоснованное рассуждение…
— Да ладно, мой дорогой, совершенно нет необходимости так долго объяснять, — успокаивающе сказала я. — Всё очевидно, не так ли? Этот кусок стрелы отломан во время драки прошлой ночью, а принёс его с собой напавший на Реджи, когда тот поймал его с поличным при попытке выманить Рамзеса из постели — уже во второй раз с тех пор, как мы оказались в Нубии. Почему ему нужен Рамзес — и представить не могу… то есть, я не знаю. Но наиболее логично заключить, что целью было похищение, а не физическое насилие, ибо у него оба раза было достаточно времени, чтобы напасть на мальчика. Относительно же того, почему он хочет похитить Рамзеса…
— Прошу прощения, Амелия, — мягко сказал Эмерсон. Его лицо было пунцовым, а голос дрожал от сдерживаемых чувств. — Кажется, ты что-то говорила об отсутствии необходимости долгих объяснений?..
— Спасибо, что напомнил мне, Эмерсон. Я собиралась совершить ту же ошибку. — Я взмахнула чашкой, мой голос задрожал от возбуждения. — Нам следует уничтожить паутину спекуляций острым мечом здравого смысла! Затерянная цивилизация, которую намеревался отыскать Уиллоуби Форт, оказалась реальностью! Он — и, будем надеяться, его жена — стали узниками этого загадочного народа! Один или несколько представителей того же народа преследовали нас от полей Кента до бесплодных пустынь Нубии! Их оккультные силы, неизвестные современной науке, поработили Рамзеса, и даже сейчас…
Но тут аудитория прервала меня оглушительным хором комментариев. Впрочем, все голоса заглушал раскатистый, заразительный смех моего супруга. Только после того, как эти радостные возгласы утихли, стали слышны и иные звуки — естественно, голос Рамзеса.
— Мама, прошу прощения, но я должен возразить против слова «поработили», которое является не только преувеличенным и необоснованным, но и унизительным, если подразумевается, что…
— Не обращай внимания, Рамзес, — отозвался Эмерсон, вытирая слёзы, брызнувшие от смеха, тыльной частью своей мужественной руки. (В карманах у него никогда не бывает чистого носового платка.) — Уверен, что мама не хотела оскорбить тебя. Её воображение…
— Я не вижу, причём тут воображение, — громко заявила я. — Если кто-то из вас может придумать лучшее объяснение этих странных событий…
Рамзес и Эмерсон одновременно начали говорить, а затем так же одновременно замолчали. Реджи заметил, как бы про себя:
— Беседа с семьёй Эмерсонов, по меньшей мере, вселяет бодрость. Можно ли мне вставить слово? — И продолжал, не давая никому из нас возможности ответить: — Как я понимаю, профессор, вы не согласны с выводами миссис Эмерсон.
— Что? — Эмерсон удивлённо уставился на него. — Ничего подобного.
— Но, сэр…
— Моё веселье связано не с выводами миссис Эмерсон, а с её манерой изложения, — сказал Эмерсон. — Можно придумать и другие объяснения, но её версия, очевидно, наиболее вероятна.
Реджи изумлённо покачал головой:
— Я не понимаю.
— Заурядному интеллекту трудно уследить за быстротой мысли миссис Эмерсон, — любезно сказал Эмерсон. — И она — о, да, моя дорогая, ты — она преувеличивает. Нет смысла ставить вопрос об оккультных силах; странное поведение Рамзеса легко объясняется последствиями гипнотического внушения фокусника, с которым мы столкнулись в Хальфе. Если считать — а у нас теперь есть основания для этого — что сообщение от Уиллоуби Форта было подлинным, то в Англию его доставил кто-то из удерживавших Форта в плену. В противном случае посланник назвал бы себя и объяснил, как письмо попало к нему в руки. Возможно, кровь, обнаруженная у наших ворот, принадлежит тому же посланнику — но если он был ранен, то кто в него стрелял и почему? Может, в деле замешаны две различные группы людей, враждебно настроенные друг к другу? Фокусник из Хальфы и появление в лагере прошлой ночью человека, имевшего при себе стрелу древнего и неизвестного образца — вот доказательства, что члены одной из упомянутых групп следовали за нами из Англии с целями… э-э… с целями, которые в настоящее время невозможно объяснить.
— Чепуха! — воскликнула я. — Цели очевидны. Воспрепятствовать нам приступить к спасению Уиллоуби Форта и его бедной жены.
— Проклятье, Амелия, опять ты за своё! — воскликнул Эмерсон. — Самый лёгкий способ достичь этого — оставить нас в покое. Кто бы они ни были, но не могут же предполагать, что мы будем спокойно сидеть в стороне, когда они заманивают нашего сына к себе в лапы?
— Логично, Эмерсон, — призналась я. — Выходит, они хотят, чтобы мы приступили к спасению четы Форт?
— Будь я проклят, если знаю, — откровенно ответил Эмерсон.
За этим благородным признанием своих ошибок последовало краткое молчание; размышляя, мы потягивали остывший чай. Наконец Реджи робко спросил:
— Что вы собираетесь делать, профессор?
Эмерсон с резким грохотом поставил чашку на блюдце.
— Необходимо что-то предпринять.
— Вот именно, — так же решительно подтвердила я.
— Но что? — требовал ответа Реджи.
— Хм… — Эмерсон потёр расселину на подбородке. — Ну, я, конечно, не собираюсь отправляться в пустыню с какой-то безрассудной экспедицией.