Последний викинг. «Ярость норманнов»
Шрифт:
– По-нашему, это тинг, – пояснил он. – Здешние жители любят спорить и пререкаться. Ведь это Хольмгард, где множество богатых людей. Каждый имеет свое суждение и горячо его отстаивает. Поэтому вече частенько завершается всеобщим побоищем. Кто одолеет – того и правда. По древнему обычаю, на вече приходят без оружия, иначе они давно перебили бы друг друга.
– На месте конунга я не стал бы придерживаться такого глупого правила, – проворчал Рёнгвальд. – Вооруженный дружинник стоит десяти безоружных бондов. Зачем конунг лишает себя преимущества?
– Однажды Ярицлейв перебил новгородцев с помощью норманнов. Потом ему понадобилась их помощь для войны с братом. Наверное, он не хочет повторять свою ошибку. Но ты не горюй, что придется оставить меч дома. У тебя будет возможность получить рану или даже погибнуть в схватке. Словены шутят, что слово «увечье» происходит от слова «вече», – сказал Хрольв.
– Тогда другое дело! – повеселел Рёнгвальд.
Они пошли на вече, которое, как правильно заметил купец Хрольв, напоминает тинги в Северных Странах. Однако нельзя забывать, что в каждой стране тинги собираются сообразно условиям жизни. В Исландии, Норвегии и Швеции люди в основном селятся в усадьбах, отдаленных друг от друга, тогда как Гардарика – это Страна Городов. Мы, исландцы, в определенное время съезжаемся на Поля Тингов и проводим там две-три недели. В Хольмгарде, насколько нам известно, тинг собирается от случая к случаю, и так как в нем участвуют лишь жители города, то им нет нужды рыть землянки, как исландцам, приезжающим со всех концов страны. Также в Хольмгарде нет Скалы Закона, у подножия которой собирается альтинг. Вече созывается на Торговой стороне, но иногда может собираться на Софийской стороне, смотря по тому, кто является его зачинщиком.
Вече, на которое Ярицлейв Мудрый пригласил Харальда и его товарищей, было созвано по желанию конунга и по этой причине собралось на Торгу недалеко от княжеских палат. Большая толпа народа увеличивалась с каждой минутой за счет людей, прибывавших с Софийской стороны. Харальд начал опасаться, не рухнет ли Великий мост, по которому шла бесконечная вереница новгородцев. Ярицлейв стоял на возвышении и наблюдал, как собирается народ. Конунг был облачен в парчовое платье. Его седеющие волосы покрывала золотая шапка, отороченная соболями. Конунгу было жарко в этот летний вечер, но он стоял не шелохнувшись. За спиной Ярицлейва в почтительном отдалении стоял толстяк в богатом одеянии.
– Бесприм, сын покойного короля ляхов, – шепнул Хрольв.
Бесприм был почти таких же лет, как Ярицлейв Мудрый. Черный как жук, с одутловатым от излишеств лицом, он надменно кривил жирные губы и презрительно глядел на простонародье, заполнившее всю площадь между княжескими палатами и Великим мостом. Новгородцы, как подметил Харальд, столь же недоброжелательно глазели на королевича. Время от времени кто-либо из толпы отпускал шутку, и все вокруг разражались громким смехом. Свита конунга ограждала королевича от враждебной толпы. Дружинники были одеты в старое поношенное платье. Харальд понял, что предстоит большое побоище, и кровь быстрее побежала по его жилам.
Когда все собрались, Ярицлейв Мудрый зычно крикнул с возвышения:
– Новгородцы! Ведомо вам Болеслав помре и посадиша сына своего Мешко мимо старейшего Бесприма.
Князь предлагал идти войной на ляхов, чтобы посадить на престол старшего сына. По толпе прокатился громкий ропот. С разных сторон что-то кричали. Харальд понял, что многие жители Хольмгарда недовольны словами Ярицлейва. У простонародной толпы были свои вожаки. Одного из них подняли на руках, и он возвышался над головами людей.
– Кто этот дерзкий бонд? – спросил Харальд у Хрольва.
– Угоняич. Сын бывшего тысяцкого, то есть лагмана. Один из тех, кто верховодит на той стороне реки. У него много влиятельных друзей.
Вокруг поднятого над толпой Угоняича теснилось много ремесленников и торговцев. Пользуясь их поддержкой, он произнес такую речь:
– Княже! Почто нам бороти по Беспримке? Он суть блудник да бражник. Княже, кинь ему две али три куны убожества его ради да гони взашей!
Толпа отозвалась громким хохотом. Бесприм побледнел от оскорбления. Ярицлейв Мудрый поднял руку, требуя тишины. Князь заговорил о том, что ляхи много раз приходили с мечом. Сейчас удобный случай воздать им сторицей за грабежи и насилия. Князь ляхов Мешко не имеет такой сильной дружины, какая была у его отца. К тому же против него выступили братья. Однако предводитель толпы тут же возразил конунгу, сопровождая свои слова скабрезным смешком:
– Еби лежа, княже!
Новгородцы, стоявшие рядом с Угоняичем, громко захохотали. Находившиеся в задних рядах спрашивали, что он сказал. Им передавали его слова, и по толпе катились волны смеха. Воодушевленный успехом, Угоняич продолжал глумливую речь:
– Не лепо измыслил, княже! Ляхи сотворили зло на Киеве. Почто нам, словенам, вступать в чужое дело? Полянам мщение и вздасть месть ляхам, а нам нужды до них нет!
Вече отозвалось одобрительным шумом. Кто бывал в Гардарике, тот знает, что Хольмгард и Кэнугард – два самых больших города этой страны. Они давние соперники. Жители этих городов не любят друг друга и не упустят случая сказать что-нибудь обидное.
– Кэнугард принадлежит Ярицлейву? – спросил Харальд.
– Да. Раньше конунги жили в Кэнугарде, а сейчас в Хольмгарде. Но я слышал, что конунг хочет снова перебраться в Кэнугард.
– Зачем конунгу нужна помощь торговцев? – недоумевал Рёнгвальд. – У него хорошая дружина. Он победит без этих крикунов.
– Скажи, Рёнгвальд, что в первую очередь необходимо для войны? – задал вопрос Хрольв.
– Сильная дружина, – ответил сын ярла.
– Нет! В первую очередь нужны деньги, чтобы содержать сильную дружину. А что нужно во вторую очередь?
– Мечи и копья.
– Нет. Нужны деньги, чтобы приобрести хорошее оружие. А что необходимо в третью очередь?
– Щиты и прочные доспехи.
– Разве ты купишь все это без денег? Конунгу действительно не нужны воины из торговцев и ремесленников. Он может нанять опытных дружинников из Северных Стран, из Страны Вендов или самых лучших из словен. Но для этого ему нужны деньги, коими богат Хольмгард. Если Ярицлейв одержит верх на тинге, в его казну хлынут золото и серебро для ведения войны. Если одолеют его враги, то придется заключить мир с ляхами.
Устав уговаривать строптивых новгородцев, Ярицлейв Мудрый сделал знак рукой, и вперед выступил смуглолицый епископ с крестом в руках. Воздев к небесам крест, епископ принялся увещевать паству. Он был греком и говорил на языке, непонятном не только Харальду, но и всем словенам, собравшимся на вече. Пожилой черноризец, обучавший Харальда славянской грамоте, с запинкой переводил его слова:
– Постоим за божью веру, ибо ляхи всякое скверное добродетелье мнятся деюще. Благоверный князь Бесприм усовестит ляхов. Все взглаголять языци, якоже дасть им святый дух отвещевати!