Последний Ворон: Пламя войны часть I
Шрифт:
– Да, отец.
– Я люблю тебя, Кэт, надеюсь, больше никаких глупостей?
– Обещаю, папа, но я немного в шоке от твоих слов.
– Поясни?
– Я думала, ты будешь рвать и метать, узнав о том, что случилось с нами прошлой ночью.
– Я уже не настолько суров, как раньше, но это не значит, что мой гнев не может затмить ваши с принцем амбиции, это была последняя подобная выходка, это ясно? – произнес король со всей своей строгостью и жесткостью.
–
– Отлично, поскольку в следующий раз если случится подобное огр или что бы там не было вас от моего гнева уже не спасет.
– Ты так говорил уже однажды, помнишь? В десять лет, когда из за меня выпороли служанку, которая якобы украла серебряный стакан с королевского стола, накрытого в честь приезда моего дедушки.
– Помню, как долго я извинялся перед ней за это, и как долго ты стояла у стены красной крепости, уткнутая лицом в собственное эго.
– Мне было тогда десять лет. – оправдываясь, произнесла Катрина.
– А ей пришлось стерпеть десять ударов плетью, благо обошлось без крови, лишь ссадинами, рука у Мейринга была легкой.
– Он как то лупил и меня. – надув губы, произнесла Катрина.
– За то, что ты украла мою лошадь и протаранила сарай, чуть не спалив его случайно упавшим в сено факелом, это было еще слишком щадяще.
Они посмотрели друг на друга строгим выражением своих лиц, а затем залились в беспрерывных потоках смеха и веселья, накрывшего их после воспоминаний о прошлом юной принцессы и ее отца короля.
– Я горжусь тобой, доченька. – произнес Райгар, погладив ее руку.
– А я тобой, папа.
– Передай от меня привет принцу. – сказал он и тут же удалился из комнаты, махнув своей дочурке на прощанье.
Прошло время, прежде чем вернувшийся принц и принцесса приняли душ и переоделись в чистые поглаженные одежды. Слуги проводили их в комнату, где будущих правителей ждали горячие ванны, предварительно подогретые к их визиту. Большие медные изваяния с золотыми ножками и аккуратно разложенными вокруг полотенцами. Комната была обставлена множеством разных шкафов с книгами и рукописями, тумбочками с мелкой утварью, гардеробными шкафами, большой кроватью, устланной мягким бархатным покрывалом, и большим столом, на котором горели несколько десятков восковых свечей в подсвечниках. Они методично скинули с себя свои одежды и погрузились в манящий еще со вчерашнего вечера кипяток.
– Знаешь, сказала Катрина, обращаясь к Дастину, я готова умереть в этой ванне прямо сейчас.. боже, так хорошо вымолвила она, откинув голову назад.
Кипяток медленно заполнял пространство вокруг ее груди и вскоре добрался до розовых сосков, которые набухли от исходящего тепла. Дастин тем временем принялся отмывать себя, проводя по телу мягкой мочалкой и аккуратно промывая свою рану, которая, судя по всему, останется с ним навсегда. Теперь на ее месте плотный рубец, постепенно превращающийся в кожу, которая в дальнейшем станет шрамом.
– Здорово быть дочерью короля. – усмехнулась Катрина, выплескивая воду из ванны на сухие мягкие полотенца, накиданные вокруг нее. – Всегда свежая и вкусная еда, мягкая уютная постель, горячая ванна каждый день! – воскликнула она и тут же погрустнела. – Но нет свободы… По крайней мере, для меня.
– Ты вольна сделать то, что желаешь, и когда желаешь. – вмешался Дастин.
– Вольна… Но не свободна… Пока я не стану королевой, я всегда буду ощущать на себе взгляд своего отца, смотрящего на меня, куда бы я не пошла.
– А, что не так с твоим отцом? – поинтересовался Дастин, прильнув к широкому борту ванны и облокотившись на руки.
– За неделю до твоего приезда… – вымолвила Катрина. – У меня с папой вышел разговор… Он, наслушавшийся моих пламенных речей о путешествиях, разных приключениях и подвигах, которые я хотела разделять с тобой после нашего венчания, устроил мне взбучку, напомнив, что сколько бы лет мне не было и где бы я не была, я всегда буду шестилетней малышкой Кэт.
– Знаешь мой отец тоже не сахар но что же плохого в том что твой папа заботиться о тебе и беспокоится? Твой отец любит тебя и переживает так же, как и мать, так же, как и я.
– Я уже не буду той малышкой, пойми, я выросла, я хочу сама принимать решения и строить крепости, а отец этого не понимает… Ты уже в курсе, что должен будешь докладывать ему о каждом моем шаге, когда мы покинем эти земли?
– О чем ты? – удивленно спросил Дастин, нахмурив лоб.
– Значит, он тебе еще не сказал, что ты будешь отсылать ему письма о том, поела ли я сегодня или сходила ли я на горшок. – надулась Катрина.
– Думаю, до этого не дойдет. – со смехом ответил Дастин.
– Он, кстати, передал тебе подарок. – произнесла Катрина, намекая на меч, все это время лежавший на столе.
Дастин вышел из воды и аккуратно приблизился к завернутому оружию, оставив за собой мокрый след горячей воды, стекавшей с его обнаженного, распаренного тела.
– Твой отец мне прислал мне это?
– Я так и сказала, но он не присылал… Он сам его принес… Сказал, что теперь он твой, это подарок, открывай скорее, мне не терпится увидеть его.
В спешке развернув ткань, в глаза ему ударил ярко серебряный оттенок стали и черной рукоятки, в которую был вплавлен сам клинок. Катрина никогда не видела этот меч, только по рассказам отца и матери, но в жизни он был еще прекраснее, чем в ее голове, и, видя сияние его стали, она широко раскрыла глаза.
– О, боги, какой он красивый, до сих пор! – воскликнула принцесса в пол голоса.
– Что то не так?!
– Этот меч наша семейная реликвия, отец отдал его тебе и теперь он твой.
– Почему я? Твой брат должен владеть им.
– Он не может, он отказался от трона, но ты, ты сможешь, этот клинок древнее нашей столицы если верить словам моего отца.
Красивая сталь смотрелась в рук юного Дастина как раз в пору, и он, предвкушая грядущие баталии с врагами, где он в первых рядах, как и его отец, когда то, вооружившись Холодным пламенем, ведет в бой легионы, жаждущие славы и богатства.